– Запах женщины! – сказала коммиссарио раздраженно. – Разве это аргумент? Все одними духами мажутся.
– От Виоленти пахло театральным гримом. И от Беноци тоже, она поцеловала меня в щеку. От нее пахло гримом. Я только не сразу поняла, сраженная вкусом ее эспрессо… Сеньора Сакетти использовала для своих образов много грима. Племянница поцеловала тетю, а потом Виоленти на прощание поцеловала меня. Запах грима остался…
– Еще и запахи различаете, – проговорил Филиппе. – С вами опасно иметь дело, синьора Ванзарофф…
Варвара сочла это комплиментом.
– Не думал, что простейший фокус с постижерной головой и скрученным одеялом сработает, – сказал коммиссарио. – Вы опять оказались правы… Кто вас этому научил?
– В нашей семье есть одно правило, – ответила Варвара. – Правильный ответ всегда самый простой. Что работает в России, работает в Италии. Не так ли, коммиссарио?
Если бы Варвара взглянула на смартфон, наверное, Родион Ванзаров улыбнулся своей праправнучке.
Оставалось только узнать, что теперь скажет о ее приключениях дед. И тут ни в чем нельзя быть уверенной.
5 серия. Марта Яскол «Роль для невидимки»
«Оковы тяжкие падут, темницы рухнут, и свобода нас примет радостно у входа», – мысленно продекламировала Кира.
«Скорей уж, безрадостно свобода нас примет, – подумала она, сворачивая на тропинку, петляющую вдоль ограды санатория. – И это еще мягко сказано…».
Двухнедельная обсервация в загородном санатории «Ивушка» под Саратовом, в которую угодили, вернувшись из охваченной пандемией Италии, Кира и несколько актеров Петербургского Экспериментального Театра Антрепризы, подошла к концу.
События в «Ивушке» стали для Киры и ее коллег настоящим шоком: смертельная опасность угрожала ей самой. Главный участник трагических событий скрылся в неизвестном направлении…
Гуляя в парке, окружавшем здание санатория, Кира размышляла обо всем этом, а также о том, как возвращаться домой, в Санкт-Петербург.
Лететь самолетом она не хотела, – слишком свежи были воспоминания о «теплой» встрече, которую прилетевшим из Милана устроили в саратовском аэропорту полицейские и медики с термометрами.
Кира всерьез опасалась, что в Петербурге ее может ждать нечто подобное. Количество междугородних поездов и автобусов сокращено, попасть на них тоже непросто.
Поежившись от порыва холодного ветра, она заправила за ухо волнистый каштановый локон и поплотнее замотала шею шарфом. Не хватало еще накануне освобождения из «Ивушки» подхватить простуду и затемпературить!
Погода тоже сошла с ума: вчера солнце жарило, будто позабыло, что еще только начало апреля, а сегодня – спряталось за тучи, которые к вечеру пролились унылым, не похожим на весенний, дождиком.
В отличие от англичан, утверждающих, что нет плохой погоды, есть плохая одежда, Кира считала, что нет плохой погоды, есть плохое настроение…
Задумавшись, она не сразу заметила, как метрах в пятидесяти от нее через высокий санаторный забор наглым образом переваливается какой-то тип.
Не успела Кира испугаться, как тип вылез из кустов сирени, в которые не очень изящно рухнул с двухметровой высоты, отряхнул штаны с карманами на коленях и широко улыбнулся.
Выглядел он вполне миролюбиво: щуплый, среднего роста, ровесник Киры или на год-два моложе, открытое лицо, веснушчатый нос. Дополняла портрет темно-синяя бейсболка козырьком назад.
– Здравствуйте! Не бойтесь, я не причиню вам вреда! – сказал незнакомец, тут же с легкостью переходя на «ты». – Ты ведь здесь в обсервации, правда?
– Да я, вроде бы, не из пугливых, – пробормотала Кира. – А ты кто такой и зачем сюда влез? На грабителя не очень похож. А кто еще без спросу через заборы лазит? Журналист?
– Ты не только симпатичная, но и проницательная! – сделал неуклюжую попытку подлизаться юноша. – Приятно познакомиться, Александр Фокин, блогер. Между прочим, весьма известный в местных кругах. Можно просто Санчо.
– Для Дон Кихота ростом не вышел? – поинтересовалась Кира.
Ей почему-то захотелось поддразнить этого самоуверенного мальчишку.
Санчо покраснел, отчего веснушки на его лице стали еще более заметны.
– Я не воюю с ветряными мельницами. Я их обезвреживаю, – туманно объяснил он. – А тебя как зовут?
– Богданова Кира… Георгиевна. Можно просто Кира Георгиевна, – насмешливо глядя на него, ответила она.
– Моя очередь угадывать, – невозмутимо подхватил Санчо. – Ты актриса из Питера.
– Из Петербурга, – поправила Кира.
– Одна из тех, у кого завтра заканчивается обсервация. Одна из… выживших, – он снова смутился.
В контексте разговоров о коронавирусе, обсервации и тому подобных вещах слово «выживших» прозвучало еще более жутко.
– Врать умею, но тебе не хочу, – справившись со смущением, продолжил ее новый знакомый. – Из-за вас я сюда и приехал, хотел репортажик наваять. Охрана, конечно, меня поперла, вот я и… Нас в дверь, а мы – в окно, – хохотнул он. – Ну, ты знаешь. А то вы ж разъедетесь завтра, и поминай, как звали!
– Тут еще попробуй уехать, – буркнула задетая за живое Кира.
– А что – проблема? – участливо спросил Санчо. – Могу помочь. Я как раз собираюсь в Питер… в Петербург махнуть. Буквально завтра, на машине. Экипаж неполный, так что могу выделить местечко.
– В Петербург махнуть? Звучит, как «мне в Париж, по делу, срочно!» – недоверчиво глянула на него Кира. – Чтоб вы знали, месье Фокин, карантин – не лучшее время для вояжей!
– Карантин, карантин, всюду сплошной карантин! Все только о нем и говорят! – скривился Санчо. – Но шарик-то вертится, не остановился! И потом, я ж не развлекаться еду, а действительно по делу.
– И по какому же?
Санчо окинул ее оценивающим взглядом. Сначала легкомысленно предложил практически незнакомой девушке стать его спутницей, хорошо еще, что не жизни, и только потом задался вопросом, можно ли ей доверять. Типично мужская логика!
– Ладно, слушай, – Санчо, загибая пальцы, начал перечислять причины, побуждающие его в смутные карантинные времена, когда нормальные люди сидят по домам, пуститься в путь.
Во-первых, он планирует живописать «путешествие из Саратова в Санкт-Петербург во время пандемии» в своем блоге и хорошенько на этом «хайпануть». Во-вторых, везет в Петербург картину неизвестного художника, которая может оказаться довольно ценной. Его троюродная сестра, обитающая в северной столице, – искусствовед, она пообещала организовать профессиональную экспертизу полотна.
Санчо начал сбивчиво рассказывать, как и где картина была обнаружена, но Кира нетерпеливо махнула рукой: «Короче!..»
Наконец, в-третьих, месье Фокин, по его словам, подумывает перебраться из Саратова в город, где «для творческого человека больше возможностей». В связи с чем собирается в этот раз прощупать почву, – стоит ли поддаваться искушению или верна поговорка «где родился, там и пригодился».
