Каллиопа поскребла стенку переноски.
– Знаю, знаю. Но там вроде кто-то есть. Не хочется, чтобы нас сожрали.
Каллиопа всю дорогу вела себя, можно сказать, образцово. Поездка была утомительной, и несправедливо с его стороны так долго держать ее взаперти.
– Ладно. Только веди себя тихо, пока я сижу тут и думаю, стараясь не замечать смех, похожий на детский, исходящий от странного дома, расположенного в такой глуши.
Кошка не сопротивлялась, когда он открыл переноску, достал ее и усадил к себе на колени. Она сидела в царственной позе, глядя в окно широко раскрытыми глазами, и молчала, даже когда он погладил ее по спине.
– Так, – сказал Линус, – давай рассмотрим варианты. Я могу либо выйти и заняться тем, зачем меня сюда послали, либо сидеть здесь и ждать, когда меня осенит.
Каллиопа запустила когти ему в ногу.
Он поморщился от боли.
– Да, ты права, это трусость. Но она дает нам шанс остаться в живых.
Каллиопа облизала лапу и начала умываться.
– Что ж, придется. – Он потянулся к дверной ручке. – Я могу это сделать. Я сделаю. Ты сиди здесь, а я…
Едва он открыл дверь, Каллиопа спрыгнула с его колен на землю и помчалась к саду.
– Черт… Глупая кошка! Вот оставлю тебя здесь!
Пустые угрозы лучше, чем никакие.
Каллиопа исчезла за идеально ухоженными кустами. Мгновение был виден лишь кончик ее хвоста, а потом и он пропал.
Линус Бейкер хорошо осознавал свою уязвимость как человеческого существа. Когда на улице становилось темно, он предпочитал запереться в доме, надеть пижаму с монограммой, поставить пластинку и слушать музыку с кружкой чая в руках.
Однако Каллиопа была его единственным во всем мире другом.
Поэтому он вылез из машины и ступил на хрустящий гравий. Иногда приходится делать то, чего тебе совсем не хочется, ради тех, кто тебе небезразличен. И Линус пошел туда, куда убежала Каллиопа, надеясь, что она не уйдет слишком далеко.
Солнце почти закатилось. Дом по-прежнему наводил смутный страх, хотя где-то там внутри, кажется, загорелся свет. Небо над домом переливалось самыми необыкновенными красками. Слышались крики чаек и звуки волн, разбивающихся внизу под обрывом.
Линус дошел до куста, за которым скрылась Каллиопа. В сад вела узкая каменная тропка, а далеко впереди виднелась беседка, украшенная красными и оранжевыми бумажными фонариками; их огоньки качались на ветру и слабо мерцали. Откуда-то донесся бой часов.
Буйно цвели каллы и азиатские лилии, георгины и хризантемы, красные амаранты, оранжевые герберы и сиреневые колокольчики. И жимолость, которой Линус не видел с тех пор, как был маленьким. От ароматов у него даже слегка закружилась голова.
– Каллиопа? – тихонько позвал он. – Иди же сюда. Не усложняй нам жизнь.
Тишина.
– Ну, ладно, заведу себе нового друга! В мире много кошек, которым нужен хозяин.
Рядом с домом росла яблоня, и Линус заморгал, увидев на ее ветвях и красные, и зеленые, и розовые яблоки – все разных сортов. Он опустил взгляд на землю. Возле ствола яблони стояла маленькая статуэтка. Садовый гном.
– Какой удивительный гномик, – пробормотал он, подходя ближе.
Статуэтка была крупнее тех, какие ему приходилось видеть, и так искусно раскрашена, что казалась почти живой: белая борода, розовые щеки и блестящие ярко-голубые глаза. Гном стоял в вызывающей позе, скрестив на груди пухлые руки. Конец его длинного колпака свисал до пояса.
– Забавная штучка, – сказал Линус, присаживаясь на корточки перед гномом.
Если бы Линус не был таким уставшим, рассеянным и поглощенным тревогой о своей кошке, то он заметил бы глаза. И не так сильно удивился бы, когда статуэтка моргнула и надменно произнесла:
– Нельзя делать такие замечания в лицо персоне. Это невежливо. Тебя где воспитывали?
Линус глухо вскрикнул и сел на траву.
Гном фыркнул:
– Ты ужасно громкий. Не люблю, когда люди шумят у меня в саду. Не слышно, как разговаривают цветы.
Она – а гном, несмотря на бороду, был «она» – подняла руку к голове и поправила свой колпак. И добавила:
– В саду должна стоять тишина.
Линус хватал губами воздух.
– Ты… это ты…
Она нахмурилась:
– Конечно, я это я. Кем еще я могу быть?
Линус потряс головой, припоминая нужные слова.
– Ты – гном.
– Да. Меня зовут Талия. – Она нагнулась и подобрала маленькую лопату, которая лежала в траве рядом с ней. – А ты мистер Бейкер? Если да, то мы тебя ждали. Если нет, то ты вторгся на частную территорию и должен немедленно уйти. Не то я похороню тебя здесь, в моем саду. И никто никогда об этом не узнает, потому что корни съедят все твои внутренности и кости. – Она нахмурилась. – Наверное. Я раньше никого не хоронила.
– Я мистер Бейкер!
Талия вздохнула. С явным разочарованием.
– Необязательно орать. Но жаль, что ты не нарушитель. Я всегда хотела выяснить, получается ли из людей хорошее удобрение. Думаю, да. – Она жадно оглядела его сверху вниз. – Столько плоти.
– О боже, – слабо вымолвил Линус.
Она тяжело вздохнула.
– К нам сюда нарушители не заходят. Хотя… Сейчас я видела кошку. Ты привез ее нам в подношение? Люси будет в восторге. Надеюсь, когда он с ней закончит, он позволит мне использовать то, что останется. Конечно, целый человек лучше…
– Она не подношение, – ошеломленно проговорил Линус. – Она мой питомец.
– Да? Жалко.
– Ее зовут Каллиопа!
– Тогда поторопись. Не знаю, что о ней подумают. – Она ухмыльнулась, показав очень крупные зубы. – Выглядит вкусной…
Линус испуганно пискнул.
Гном подошла ближе, быстро перебирая короткими толстыми ножками.
– Так и будешь сидеть тут всю ночь? Вставай. Вставай!
Весь в испарине, Линус встал и пошел за ней дальше в сад, прислушиваясь к тихому бормотанью. Она, должно быть, говорила на гномьем языке – низкие, гортанные звуки, – но Линус не слышал гномьего раньше и поэтому точно не знал. Они подошли к беседке и поднялись по скрипящим ступеням. Бумажные фонарики в сумраке светились намного ярче. Внутри стояли стулья с толстыми уютными подушками, на полу лежал потертый узорчатый ковер.
Талия открыла крышку небольшого сундука, стоящего у стены и повесила лопату на крюк внутри, рядом с другими садовыми инструментами. Убедившись, что все на своих местах, она кивнула и опустила крышку.
– Так, если бы я была кошкой, куда бы я делась? – сказала Талия, поворачиваясь к Линусу.
