– Добрый вечер? – попробовал он еще раз.
Никто не ответил. Оставалось лишь идти на звуки музыки.
Вскоре Линус начал различать низкие ноты труб и звучный мужской голос, поющий о том, что где-то за морем его кто-то ждет.
Любимая запись Линуса.
Бобби Дарин пел о том, как хорошо на золотом песке наблюдать за кораблями, – а Линус миновал столовую, зачарованный характерным потрескиванием виниловой пластинки, и подошел к распашным дверям с иллюминаторами по центру. Привстал на цыпочки и заглянул через них.
На светлой просторной кухне мог бы свободно разместиться весь его домик. С потолка свисали круглые светильники – стеклянные шары, похожие на аквариумы. Гигантский холодильник рядом с варочной плитой был промышленного размера. Гранитные столешницы сверкали чистотой и…
У Линуса отвисла челюсть.
Мисс Чапелуайт летала по кухне, почти не касаясь пола. За ее спиной трепетали крылья – намного ярче, чем были у Фи.
Люси стоял на табурете перед гранитной столешницей. Пластиковым ножом он рубил помидоры, сбрасывая нарезанные кусочки в большую розовую миску, и пританцовывал под Бобби Дарина. Когда оркестр в середине песни ударил в барабаны, а трубы взревели, Люси задергался всем телом в такт музыке. Оркестр снова уступил место Бобби, который не сомневался, что сердце его приведет, куда надо.
И Люси тряс головой, подпевая.
Мисс Чапелуайт пела вместе с ним, туда-сюда летая по кухне.
Линуса захватило чувство совершенной нереальности происходящего.
– Что вы тут делаете? – прошептал голос.
Линус невольно вскрикнул и повернулся. Перед ним стояли Фи и Талия. Спрайт умылась, ее огненные волосы сияли; крылья были прижаты к спине. Талия переоделась в другой наряд, очень похожий на прежний, только без колпака. Длинные белые волосы, такие же пышные, как борода, ниспадали ей на плечи.
Обе смотрели на гостя с подозрением.
– Я…
– Шпионишь? – сказала Фи.
– Конечно, нет!
– У нас здесь шпионов не любят, – зловеще промолвила Талия. – Последний шпион, который попытался проникнуть в наш дом, пропал без вести. – Она подалась вперед, сузив глаза. – Потому что мы сварили его и съели на ужин.
– Ничего подобного вы не делали, – сказал мистер Парнас, появившись будто из ниоткуда.
Линус уже обращал внимание на то, как незаметно он двигается. Директор тоже переоделся. Теперь на нем был толстый свитер с очень длинными рукавами, из которых виднелись только кончики пальцев.
– К нам никогда не забредали шпионы. Шпион – это тот, кто входит в дом, скрывая свои настоящие цели. А наши посетители излагают свои намерения совершенно искренне. Верно, мистер Бейкер?
– Да, – сказал он. – Верно.
Мистер Парнас улыбнулся:
– Поэтому мы не причиняем вреда нашим гостям. По крайней мере, не убиваем. Мы лучше воспитаны.
«За морем» уступило место другой песне Бобби – о желании встретить свою девушку, чтобы не приходилось мечтать одному.
– Идем? – спросил мистер Парнас.
Линус кивнул.
Все смотрели на него.
Он сообразил, что загораживает дорогу, и шагнул в сторону. Фи и Талия прошли на кухню.
Мистер Парнас крикнул через плечо:
– Теодор! Ужин!
Линус услышал шум возни в гостиной и обернулся как раз вовремя, чтобы увидеть, как Теодор вылезает из-под дивана, путаясь в крыльях.
– Не спеши, – ласково сказал мистер Парнас. – Без тебя не начнем.
Теодор вздохнул, чирикая, поднялся на задние лапы, тщательно сложил за спиной каждое крыло по очереди и сделал неуверенный шаг вперед, скользнув когтями по деревянному полу.
– Он предпочитает летать, – прошептал мистер Парнас. – Но к столу я прошу его приходить пешком.
– Почему?
– Пусть учится ходить. Нельзя все время полагаться на крылья. Если Теодор когда-нибудь окажется в опасности, он должен уметь пользоваться и ногами, и крыльями.
Линус удивился:
– В опасности? Какая для него…
– Сколько виверн осталось в мире, мистер Бейкер?
Линус смущенно умолк.
Мистер Парнас кивнул:
– Вот именно.
Раскачиваясь из стороны в сторону, Теодор наконец подошел к ноге мистера Парнаса, чирикнул и расправил крылья.
– Да, да, – сказал мистер Парнас, наклоняясь, чтобы погладить его пальцем вдоль морды. – Молодец. Я горжусь тобой, Теодор.
Тот снова сложил крылья, затем посмотрел на Линуса, опустил голову и слегка покусал кончик его ботинка.
– Он говорит вам спасибо за пуговицу.
Линус предпочел бы, чтобы его не грызли в знак благодарности, но сообщать об этом было уже поздно.
– О… Не за что!
Теодор снова чирикнул и вошел в дверь, которую мистер Парнас придержал для него.
– Идем? – спросил он Линуса.
Линус кивнул и проследовал через дверь на кухню.
На кухне стоял еще один обеденный стол; им пользовались явно чаще, чем тем, который находился в большой столовой.
Стол был накрыт слегка потертой скатертью. С одной его стороны, на индивидуальных салфетках, стояли три тарелки с тремя наборами столового серебра. На другой стороне – четыре тарелки, но одна из них была без приборов. Еще по месту было предусмотрено на обоих концах стола. В канделябрах мерцали горящие свечи.
Центр стола занимали запеченная в сливках картошка, хлеб и какое-то незнакомое блюдо из мяса. На отдельных тарелках лежали зелень и листовой салат. Помидоры, нарезанные Люси, в свете свечей напоминали красных жуков.
Линусу сказали, что пир в честь гостя.
Гость надеялся, что его не отравят.
Большинство детей уже сидели за столом. Чонси сидел в центре, Фи и Талия – по обеим сторонам от него. Напротив них – Теодор (на высоком стуле перед тарелкой без вилок и ложек) и мисс Чапелуайт. Рядом с ней был пустой стул, а следующий занимал Сэл.
Мистер Парнас сел в конце стола. Это оставило Линусу другой конец как единственное свободное место, учитывая, что ему, скорее всего, лучше не сидеть рядом с Сэлом. Бедный мальчик от смущения не сможет проглотить ни кусочка.
Линус выдвинул стул и сел, сожалея, что больше не слышно Бобби – музыка сгладила бы неловкость. Развернул льняную салфетку, лежавшую рядом с тарелкой, и расстелил ее у себя на коленях.
Присутствующие не сводили с него глаз.
Неожиданно рядом возник Люси.
– Мистер Бейкер, что вам налить? Сок? Чай? – Люси пригнулся ближе и тихо прибавил: – Кровь младенца, родившегося на кладбище под полной луной?
