Как бы ни огорчало Цуйфэнь поведение Сунь Ятсена, она никогда публично не жаловалась на него. Напротив, она утверждала, что сама решила расстаться с возлюбленным. Цуйфэнь была гордой женщиной. И вместе с тем – великодушной и незлопамятной. До конца своих дней она хранила два подарка от Сунь Ятсена: золотое кольцо и часы, которые он получил от доктора Кэнтли после своего «похищения» в Лондоне. Чтобы не обременять А-Ми, Цуйфэнь отправилась в Пинанг. Она попыталась заняться бизнесом на каучуковых плантациях, но предприятие прогорело. Цуйфэнь удочерила девочку, которая стала для нее единственной отрадой. Годы спустя приемная дочь Цуйфэнь вышла замуж за внука А-Ми, таким образом большую семью скрепили новые узы. Во время войны с Японией в начале 40-х годов ХХ века зять Цуйфэнь вернулся в Китай и ушел добровольцем в армию – служить в войсках связи. Цуйфэнь и ее дочь покинули нейтральный и безопасный Макао и отправились за ним в разоренный войной материковый Китай. Жена и теща сопровождали мужчину повсюду, несмотря на то что японцы постоянно бомбили части связистов. Для Цуйфэнь и ее близких любовь имела важнейшее значение. Цуйфэнь скончалась в возрасте восьмидесяти восьми лет, в окружении родных
[128].
А-Ми умер намного раньше – в 1915 году, в возрасте шестидесяти одного года. Причиной его смерти, вероятно, стал инфаркт. Последние годы жизни А-Ми были омрачены печалью. Во время краткого пребывания Сунь Ятсена в должности временного президента А-Ми по настоянию его друзей был выдвинут на пост губернатора родной провинции Гуандун. Однако Сунь Ятсен наложил запрет на кандидатуру брата. «Мой брат, – говорил он, – на редкость прямолинеен, и если он пойдет в политику, то его неизменная честность ничем хорошим для него не кончится». Когда А-Ми прибыл в Нанкин, чтобы отстоять свое право, Сунь Ятсен объяснил брату, что он не создан для политики и ему лучше держаться в стороне
[129]. А-Ми пришлось смириться с мыслью, что он ничего не получит взамен того, чем пожертвовал ради брата и революции. Его даже не причисляли к революционерам, хотя за пособничество сторонникам республики он на несколько лет был изгнан из Гонконга и других британских колоний. До самой своей смерти А-Ми продолжал нести ответственность за многочисленное семейство Сунь.
Семья Сунь Ятсена прониклась глубоким уважением к Айлин: искренне сочувствуя родным Сунь Ятсена, Айлин была удивительно добра и ласкова с ними, особенно с Мучжэнь. На редкость смышленая юная леди искусно пресекала ухаживания Сунь Ятсена и держала его на расстоянии, продолжая при этом сотрудничать с ним.
Глава 4. Китай вступает на путь демократии
Сунь Ятсен, конечно, понял, что Айлин отказала ему. Впрочем, его мысли были заняты другим – он стремился выжить Юань Шикая с поста временного президента.
Юань Шикай был грозным противником. Этот невысокий тучный человек держался с достоинством и внушал окружающим трепет. Он родился в 1859 году, на семь лет раньше Сунь Ятсена, и происходил из совсем иной среды. Местом его рождения стала внутриматериковая равнина на севере провинции Хэнань, его предки принадлежали к числу влиятельных землевладельцев. Он получил чисто китайское воспитание и глубоко чтил традиции. Юань Шикай служил в императорской армии и делал успешную военную карьеру. Он никогда не бывал на Западе, а его частная жизнь представляла собой доведенный до крайности образец быта очень богатого мужчины-китайца тех времен. У него была одна жена, девять наложниц, семнадцать сыновей и пятнадцать дочерей. Женщинам не позволялось покидать дом, их ноги были забинтованы. Три наложницы были кореянками – Юань Шикай больше десяти лет служил в Корее, когда она еще сохраняла вассальную зависимость от Китая. Наложницы-кореянки мучились, втискивая свои неискалеченные ступни в крошечные остроносые туфельки.
В своих привычках Юань Шикай отличался консерватизмом. Даже после того, как в президентском дворце появились современные ванные комнаты, он не пользовался туалетом со смывом, предпочитая старый деревянный стульчак. Ванну он принимал только раз в год, остальное время наложницы обтирали его тело горячими полотенцами. Залогом здоровья он считал древний китайский рецепт – употребление грудного женского молока, которое две нанятые кормилицы сцеживали для него в чашку. Западной медицине он не доверял, к западным врачам обращался неохотно, что, возможно, и ускорило его смерть от уремии.
Парадоксально, но Юань Шикай был выдающимся реформатором. В период правления вдовствующей императрицы Цыси он проявил себя на этом поприще, активно внедряя ее радикальные реформы. Например, прежняя система образования заменялась школами западного типа. Деятельностью Юань Шикая восхищались как сами китайцы, так и жители Запада. Его преподобие лорд Уильям Гаскойн-Сесил, путешествовавший по стране, в 1910 году писал в своей книге «Меняющийся Китай»: «В тех провинциях, где правил его превосходительство Юань Шикай, учебные заведения приблизились в некоторой мере к уровню западной эффективности»
[130]. Среди многочисленных достижений Юань Шикая значилась модернизация китайской армии по западному образцу. Опиравшийся на преданную ему армию, Юань Шикай представлял собой грозную силу на суше, что он и демонстрировал. Одно время его охранники, отличавшиеся гигантским ростом, носили форму из ткани с леопардовым рисунком и, по словам изумленных очевидцев, выглядели подобно «тиграм и медведям».
После смерти Цыси влиятельный и честолюбивый Юань Шикай стал угрозой для ее преемников, куда более слабых правителей, и они отослали Юань Шикая подальше от императорского двора. Когда вспыхнули восстания республиканцев, военачальника вернули на прежний пост в надежде, что он поведет армию в бой против мятежников. Юань Шикай сумел воспользоваться положением, чтобы выторговать выгодные условия лично для себя: он «убедит» правящую династию отречься от престола, а республиканцы за это поддержат его на посту главы государства. Он получил то, чего хотел. Сунь Ятсен считал, что Юань Шикай «украл» у него пост президента, но Запад одобрил этот выбор. Властям западных стран уже доводилось иметь дело с Юань Шикаем, к нему относились с уважением и признавали его заслуги как государственного деятеля и реформатора. Простые китайцы также позитивно восприняли его назначение. Юань Шикай символизировал преемственность на пути Китая от монархии к республике.
Переходный период прошел на удивление мирно. Структура китайского общества сохранилась, повседневная жизнь текла своим чередом. Наиболее ярким признаком перемен оказались мужские прически: исчезли заплетенные косы, свисавшие на спину, которые были принудительно введены маньчжурами в XVII веке. Вооруженные ножницами мелкие правительственные служащие шныряли по улицам и базарам и отрезали мужчинам длинные волосы. Еще одной характерной приметой стала одежда – под влиянием Запада в моду вошли новые фасоны. А в остальном видимых различий наблюдалось мало. Страна с необычайной легкостью вступила в новую эпоху.
