Мэйлин полетела в Сиань в сопровождении Уильяма Дональда. Сквозь иллюминатор она смотрела на раскинувшийся среди заснеженных гор Сиань. Вид окруженного стеной города поднял в душе Мэйлин бурю эмоций. Она отдала Дональду свой револьвер и взяла с него обещание пристрелить ее «без колебаний» «в случае, если войска выйдут из повиновения и схватят меня»
[411].
Мэйлин вошла в комнату Чан Кайши, и тут наступила его очередь бороться с нахлынувшими чувствами. «Ты попала в тигриное логово», – со слезами выпалил он. И рассказал, как утром открыл Библию и прочел: «Господь сотворит на земле нечто новое: жена спасет мужа»
[412]. Мэйлин увидела в этих словах двойной смысл: она приехала, и «все в порядке». Она вспомнила строчку из поэмы Роберта Браунинга: «Бог в своих небесах – // И в порядке мир!»
[413] Надежды Мэйлин крепли, она поддерживала мужа своим оптимизмом. Он «лежал раненый и беспомощный, превратившийся в тень прежнего себя». Мэйлин ощутила, как в ней «неудержимо вздымается волна возмущения против тех, кто был виновен в его бедах». Поскольку Чан Кайши был «взволнован и растроган», Мэйлин взяла Библию и начала читала ему Псалтирь. Она читала до тех пор, пока он не успокоился и не задремал
[414].
«Молодой маршал» заключил сделку с Мэйлин и Т. В., который прибыл в Сиань на день раньше сестры. Бывший милитарист утверждал, что захватил Чан Кайши в плен, поддавшись сиюминутному порыву: «…Мы пытались сделать то, что считали благом для страны. Но генералиссимус ничего не желал обсуждать с нами… Я понимаю, что совершил ошибку, и не пытаюсь оправдывать себя или свои поступки». Чжан Сюэлян пытался льстить Мэйлин: «Знаете, я всегда твердо верил в вас, мои товарищи все до одного восхищаются вами. Перебирая бумаги генералиссимуса уже после его ареста, они нашли два ваших письма и с тех пор прониклись к вам еще большим уважением». Он уверял Мэйлин, что ее слова «растрогали» всех, и в доказательство добавлял: «…Особенно когда вы писали, что лишь по милости Божией ошибок не совершается больше, нежели совершается, и что вы считаете своим долгом молиться о божественном наставлении»
[415].
Заручившись гарантиями безопасности для себя, «молодой маршал» приготовился освободить пленника. Оставалось преодолеть одно, последнее препятствие. Коммунисты требовали, чтобы Чан Кайши встретился с их представителем, который уже несколько дней находился в Сиане. Этим человеком был Чжоу Эньлай, впоследствии ставший известным дипломатом
[416]. Чан Кайши категорически отказывался от этой встречи, хотя «молодой маршал» твердил, что в противном случае они не смогут покинуть город. В охране и войсках в Сиане работало немало законспирированных коммунистов. Встреча генералиссимуса с Чжоу Эньлаем по современным меркам была бы равнозначна встрече президента США с членом одиозной террористической группировки. И все же эта встреча состоялась. На Рождество Чжоу Эньлай прибыл к Чан Кайши и сообщил ему только что полученную из Москвы весть: сын Чан Кайши, Цзинго, возвращается на родину
[417]. В Москве знали, что лишь в этом случае Чан Кайши пойдет на компромисс.
Беседа Чан Кайши и Чжоу Эньлая была недолгой: генералиссимус просто предложил последнему «прибыть в Нанкин на прямые переговоры». Однако эти слова изменили статус КПК. Коммунистическую партию Китая перестали считать бандитской организацией, подлежавшей уничтожению. Теперь к ней следовало относиться как к законной и серьезной политической партии. Были проведены переговоры, итогом которых стало формирование обеими сторонами «единого фронта» в борьбе против Японии. Во время войны Китая с Японией Чан Кайши предоставлял КПК существенные преференции. Китайская Красная армия разрослась настолько, что после войны выступила против Чан Кайши и разбила его. Отчаянное стремление генералиссимуса вернуть сына привело к тому, что Чан Кайши фатально недооценил возможности объединенных сил Сталина и Мао Цзэдуна. Чан Кайши дорого заплатил за сына, но все же сумел вырвать Цзинго из рук Сталина. Заложник получил свободу. В марте 1937 года, после двенадцати лет испытаний, Цзинго вместе с женой и сыном уехал из Советского Союза на родину.
Двадцать пятого декабря 1936 года, после встречи с Чжоу Эньлаем, супруги Чан вместе с «молодым маршалом» улетели на его личном самолете, которым управлял Ройал Леонард. Ночевать им пришлось в городе Лоян. Леонард хорошо запомнил момент, когда его пассажиры покидали самолет:
«Я приземлился на узком, посыпанном песком поле, и тут же к нам ринулась толпа студентов и солдат. Увидев, что из самолета выходит мадам, они резко остановились, подняв клубы пыли, и вытянулись по стойке смирно. Стоило ей шагнуть на землю, ей отдали честь, двое офицеров поспешили помочь ей. За мадам следовал “молодой маршал”. Как только он сошел на землю, четверо солдат взяли его на прицел.
– Убить его? – спросил один из них.
– Нет! – решительно заявила мадам. – Не трогайте его!
Она обняла “молодого маршала” одной рукой, тот тоже обнял ее… После приказа мадам его приняли как почетного гостя»
[418].
В Нанкине «молодой маршал» пустил в ход все свое обаяние, чтобы расположить к себе Айлин: он был в курсе того, какое влияние она имеет на генералиссимуса. Он сумел поладить с Айлин, называл ее «старшей сестрой» и «признавался», что относится к ней «с большим уважением». Он даже предложил поженить их детей. «Пожалуйста, простите меня», – умолял он Айлин, и она смягчилась. Позднее она говорила: «Мне хотелось… ну, пожалуй, наказать его за то, что он натворил, но ведь он так раскаивался»
[419].
«Молодого маршала» посадили под домашний арест – теперь ему ничего не угрожало. Более чем полвека спустя, когда ни Чан Кайши, ни его сына уже не было в живых, Чжан Сюэлян получил свободу и перебрался на Гавайи, где умер в собственной постели в 2001 году в возрасте ста лет
[420].
