Кругом Мэйлин видела горе и боль. Чунцин был плотно застроен деревянными лачугами, лепившимися к склонам гор, некоторые хибарки опирались на длинные шесты. Каждая сброшенная бомба вызывала шквал пожаров, огонь бушевал много часов подряд. Однажды после авианалета Мэйлин отправилась посмотреть, как ведутся спасательные работы. Большинство районов города превратились в «преисподнюю», как она писала Эмме
[432]. В тесноте было трудно спастись от огня и дыма. Люди пытались взобраться на старую городскую стену, но пламя настигало их. Погибли тысячи. Из-под руин доставали обгоревшие трупы. «Друзья и родные лихорадочно продолжали разбирать завалы». «Крики и стоны умирающих и раненых разносились в ночи… вонь усиливалась, находиться поблизости было невозможно».
Мэйлин сама чудом избежала гибели. В бомбоубежище, чтобы отвлечься, она брала уроки французского языка у священника-бельгийца. Как-то раз, проведя большую часть дня в убежище, Мэйлин предложила своему учителю: «Давайте продолжим наш урок на воздухе». Спустя несколько минут снова зазвучал сигнал воздушной тревоги, и Чан Кайши скомандовал им вернуться в укрытие. Едва они вошли в туннель, бомба упала ровно на то место, где они только что сидели. Их сбило с ног взрывной волной и засыпало обломками. Учебник французской грамматики, в спешке забытый Мэйлин, оказался рассечен осколком
[433].
Познакомившись с жизнью простых людей, Мэйлин начала называть их «наш народ». Приближалась зима, и Мэйлин все чаще задумывалась о том, как это «усугубит страдания бездомного и израненного народа». Первую леди глубоко трогала сила духа обычных китайцев: «К чести нашего народа, следует отметить, что он бесстрашен, так как после каждой бомбежки, едва затихнет эхо последнего сигнала отбоя воздушной тревоги, выжившие возвращаются к своим сожженным лавкам и домам и приступают к спасению того, что уцелело. И уже через несколько дней на местах пожаров появляются новые времянки, лачуги и прочие строения». «Наши женщины удивительны… в то время, когда они могли бы с полным правом поддаться истерии и нервному оцепенению, они держатся стойко, демонстрируя жизнерадостность и неутомимость…»
[434]
Мэйлин писала Эмме: «Мы продолжим борьбу»
[435]. Присутствие рядом с Чан Кайши его отважной жены в значительной степени способствовало росту его авторитета.
В середине 1930-х годов Мэйлин помогала создавать военно-воздушные силы Китая и теперь носила почетное звание Генерального секретаря Авиационной комиссии. В 1937 году она пригласила в Китай капитана Клэра Шеннолта, будущего основателя американской добровольческой группы «Летающие тигры». В годы войны этот отряд американских летчиков уничтожил сотни японских самолетов. Шеннолт, блестящий летчик-истребитель, был отважен и обладал хорошим чувством юмора. Он прославился после трюка, который проделал в Техасе в начале 1920-х годов. Посмотреть на маневры ВВС на базе Форт-Блисс недалеко от Эль-Пасо собрались многочисленные зрители. Неожиданно на летное поле вышла старушка в длинном платье и с ярким шарфом на голове, трепетавшим на ветру. Через репродуктор объявили, что это бабуля Моррис восьмидесяти лет от роду: она так мечтала прокатиться на самолете, что ВВС решили исполнить ее желание. Публика приветствовала старушку восторженными криками. Семенящей походкой бабуля Моррис приблизилась к самолету, и ей помогли забраться в кабину. Оставшийся снаружи пилот пристегнул ее ремнями и начал запускать двигатель. Старушка махала зрителям. Пилот приготовился подняться в кабину, и вдруг самолет резко покатился вперед. Пилот упал на землю. Толпа в ужасе стала орать, чтобы бабуля скорее прыгала из кабины. Но самолет уже вырулил на взлетную полосу. Неловко, едва не задев крыши, он набирал высоту. Взлетев, самолет сделал нырок, завертелся, вошел в крутое пике. Зрители визжали и вопили. Самолет пронесся над аэродромом, вновь взмыл вверх, выполнил мертвую петлю и переворот через крыло, в снижении перешел в штопор и совершил идеальную посадку. Из кабины выскочила бабуля Моррис, сорвала с себя парик, шарф и платье – и оказалась хохочущим капитаном Шеннолтом в летной форме
[436].
Черты лица капитана были грубыми и суровыми – наверное, потому, что он множество часов проводил в открытой ветрам кабине самолета. Уинстон Черчилль якобы однажды негромко сказал о Шеннолте: «Господи, ну и лицо! Счастье, что он на нашей стороне»
[437]. Бесспорно, Шеннолт был на стороне Мэйлин. «Она навсегда останется для меня принцессой, – писал он в своем дневнике. – Мадам Чан неоднократно рисковала жизнью, приезжая на аэродром, который был главной целью противника. Она подбадривала китайских пилотов, считая своим долгом нести ответственность за них. Это оказывало мощное воздействие даже на мужчин, которым приходилось воевать в условиях мрачной безнадежности, при постоянно растущем неравенстве сил, долго и мучительно ждать и встречать возвращающихся товарищей – окровавленных, обгоревших, закаленных в бою, но все же уцелевших. Такие приезды всегда были для Мэйлин крайне волнительными, но она держалась стойко, следила, чтобы горячий чай был наготове, и выслушивала истории о сражениях»
[438].
Мэйлин вызывала восхищение и у других американских летчиков. Один из них, Себи Биггс Смит, вспоминал:
«Мы бросились туда [на аэродром], чтобы оценить ущерб, но не успели выйти из машины, как увидели, что вокруг пострадавшего самолета уже ходит мадам Чан. Она прибыла на аэродром раньше нас. Я в очередной раз убедился, что это на удивление отважная женщина. Во время войны она постоянно рисковала, будто сама была солдатом. После каждого авианалета она спешила на аэродром, чтобы посчитать вернувшихся ребят, требовала, чтобы для них всегда был наготове кофе, старалась сделать все возможное, чтобы этим храбрецам было легче сражаться, ведь они знают, что их некому заменить, и каждое утро на аэродроме понимают, что следующий вылет может стать для них последним»
[439].
Уильям Дональд тесно сотрудничал с Мэйлин. Вместе они раскрыли факт завышения цен и выплаты непомерно высоких комиссионных вознаграждений при оформлении правительственных закупок самолетов и авиационного оборудования. Посредником в сделке выступал американец Э. Л. Паттерсон. Американский посол Нельсон Джонсон после беседы с одним из своих подчиненных написал в докладной руководству: «Подполковник авиации Гарнет Малли… доволен тем, что Паттерсон удвоил, а в некоторых случаях и утроил стоимость американских самолетов, проданных китайскому правительству». Дошло до того, что цена была «завышена в четыре раза». Узнав о случившемся, Мэйлин пришла в ужас и отдала распоряжение «досконально разобраться в этом вопросе». Вскоре выяснилось, что к делу причастна Старшая сестра. Американский посол в своей докладной сообщал: «Некоторое время генерал Цзао упоминался в качестве агента миссис Кун, занятого сбором “комиссионных” при закупке самолетов»
[440].
