— Лууны, прекрати! Нельзя, кому я сказал!
Молодой парень, по виду ровесник Джебэ, подошёл к щенку, ухватил за ошейник, и стал выговаривать, помахивая при этом здоровенной хворостиной:
— Я сколько раз тебе говорил — нельзя! — и повернулся, обращаясь уже к Джебэ. — Характер у него — сладу нет. Но вырастет славным бойцом.
Тут парень спохватился, что не представился:
— Очирбат.
— Джебэ, — ответ прозвучал с заминкой, слишком уж сильно ещё стучало сердце. Очирбат запинку не заметил: он уже тащил щенка обратно, приглашающе махая идти за собой.
У нового друга оказался весёлый нрав, склонный к забавам и проказам. Слава несносного шутника за ним закрепилась уже давно. Теперь же розыгрыши Джебэ и Очирбат устраивали вдвоём, а очередная жертва под всеобщий хохот краснела, бледнела и грозилась убить паршивцев. Вот только поймает и докажет, что виноваты именно они… Распорядитель конюшни только вздыхал, да бормотал себе под нос:
— Ну, Тархан, ну спасибо. Удружил.
Когда до конца назначенного срока оставалась ещё неделя, у Джебэ появилось ещё одно знакомство — двойняшки-варяги Глоди и Альвхильд: их тоже отправили сюда в наказание. За то, что противились будущему, которое за них выбрали клан и родители. Глоди мечтал учиться в Школе тонкого письма, но как старший сын ярла должен был избрать военную карьеру. Альвхильд же, наоборот, бредила военным делом, но имела талант к целительству. И пусть у девушки просматривались задатки множества других способностей, может, даже Великого шамана — шансов избрать иную стезю кроме лечения не было совсем. Слишком большой редкостью были сильные целители-Одарённые.
Первые пару дней близнецы относились к Джебэ несколько свысока. Но едва узнали, что он хорошо знаком с Альваром, их высокомерие пропало как по мановению руки. Оказалось библиотекарь — живая легенда народа варягов. Говорили даже, что именно он привел викингов в Степь, когда северные воины раскололись: часть приняла христианство, а остальные сохранили веру предков и стали «теми, кто принёс клятву Великому хану» — варягами
[36]. По слухам, библиотекарь входил в состав тинга варяжских кланов до сих пор, но подтвердить или опровергнуть это Глоди не мог. На вопрос же, почему Альвар не носит в косах лент или других знаков, Глоди только усмехнулся:
— А зачем? Его все знают и так. К тому же, если бы носил — пришлось бы оборачивать косы в материю целиком, да по нескольку раз и за каждого из богов.
Рассказ близнецов Джебэ обдумывал долго. И пока оставался на конюшнях, и уже вернувшись обратно в Академию. А, увидев Альвара в следующий раз, стал выискивать в библиотекаре признаки великой силы и божественной мудрости, про которые столько рассказывал Глоди. Всё закончилось тем, что варяг внимательно посмотрел на юношу — сегодня глаза были цвета грозового неба — и с насмешкой спросил:
— Что, узнал очередную легенду про Старейшего? Попросил меня, я бы тебе пересказал с десяток или с два. Тем более что половину из них выдумал сам. Был по молодости грешок тщеславия, каюсь.
Вдруг Альвар резко сменил тон на серьёзный и спросил:
— Что скажешь по поводу «Истории»?
Джебэ ненадолго задумался:
— Ну… если опустить вычурный стиль автора…
Альвар усмехнулся:
— Вычурный — это ещё мягко сказано. Хотя автор и в обычной жизни был изрядным занудой, помешанным на красоте речи. Про него, в своё время, шутили, что Захарий даже за обедом, когда попросит передать солонку, обязательно украсит свою речь двумя аллегориями, одной метафорой и учёными рассуждениями о производстве соли. Но всё-таки, — библиотекарь взял со стола увесистый том и покачал на руке, словно взвешивая, — какие мысли по содержанию?
Джебэ ответил не сразу, а начав, говорил не торопясь. Словно обдумывая каждую фразу:
— «История» рассказывает что произошло. Но совершенно не даёт ответа — почему и как?
— Ты задал хороший вопрос. Как. Как всего за десяток поколений владения Каганата дотянулись от Дарья-е хезар
[37] до Рассветного океана, потеснив и Поднебесную Хань, и чжурчженей? А ещё возьми любую из столиц аймаков — там бетоном покрыты каждая вторая улица, хотя в Милане, где его изобрели, до сих пор мостят булыжником. Я уж не говорю про водопровод Хэнтэй-Батора, в котором насосами качают воду в городские колодцы. Хотя западнее наших границ таким может похвастаться, наверное, только дворец византийских базилевсов. Ты ещё не догадался?
Джебэ смотрел на библиотекаря непонимающе, но увлечённый своими рассуждениями, Альвар не обратил на это внимания:
— После разгрома на Туманном поле уцелевших погнали на восток, вытеснив с большей части территорий, которыми они владели до войны. И встала проблема выживания. Причём выживания не только на «завтра», но и на поколения вперёд. Следующий владыка хорошо усвоил урок, который получил последний из хозяев старого Каганата: с седла можно завоевать страну, но владеть ею — сложно.
Альвар встал и начал ходить по комнате, продолжая говорить:
— Это был великий правитель. Именно ему принадлежит идея гражданства. Когда общество делится не на своих и чужих, а полноправных граждан и жителей. И каждый житель, вне зависимости от того к какому народу он принадлежит — может стать гражданином, со всеми правами и привилегиями. Стоит только сделать что-то заметное на благо степного народа. И пришлые чужаки, и свои старались изо всех сил. Оставалось только выбрать стоящее. А ещё в Каганате ни один из пятёрки Старших ханов не может занимать своё место, не доказав, что он не только хороший воин, но и может вести хозяйство в мирное время. Великому хану наследует не ближайший кровный родственник, а один из Старших. Дети всегда получают титул на ранг ниже отца — и если не могут доказать, что достойны, сами никогда не поведут тумены
[38]. Да много ещё…
— Так это же естественно! — горячо воскликнул Джебэ. — Мы всегда были лучшие! С первого дня, ещё когда Бумын-каган объединил Степь милостью Отца мира, мы стали лучше остальных.
— Лучше? — нехорошо прищурился Альвар.
— Да! Умнее и лучше! Не зря то же гражданство придумали именно мы! — напористо произнёс парень. — И ты меня не переубедишь, я, между прочим, вырос на границе. И могу сравнивать.
В глазах Альвара уже не было грозового неба — теперь там перекатывались свинцом тяжёлые штормовые волны.
— Всегда были умнее и лучше, говоришь?! — с нотами гнева негромко произнёс библиотекарь. — Наверное, не стоит кому-то напоминать, что была ещё Латинская республика, и гражданство мы взяли именно у них… — Альвар вдруг ненадолго ушёл и вернулся с кожаной тубой, и которой достал папирусный свиток. — На, читай!.. — швырнул он свиток на стол.
