Так обстояли дела весной 1967 года, перед тем, как разразилось одно из ключевых событий современной мировой истории, по крайней мере, с точки зрения мусульман: Шестидневная война Израиля против его арабских соседей.
17. Новый поворот
1369–1421 годы п. Х.
1950–2001 годы н. э.
В мае 1967 года Насер начал воинственные речи в адрес Израиля и, желая показать, что не шутит, блокировал Израилю доступ к Красному морю. Откровенно говоря, никаких военных действий Насер сейчас предпринимать не мог: основная часть его армии, семьдесят тысяч человек, прочно застряла в Йемене. Но почему бы просто не поговорить? Чтобы морально подавить врага, иногда хватает и громких слов!
А иногда нет. 5 июня Израиль одновременно, без предупреждения, атаковал Египет, Сирию и Иорданию. Впрочем, «без предупреждения» – здесь выражение достаточно условное: напряжение между Израилем и арабами нарастало уже несколько месяцев. Но никто из арабских государств не ожидал, что война начнется этим июньским утром – и никто не был к ней готов.
В первые двадцать четыре часа Израиль практически полностью уничтожил египетские ВВС, не дав им подняться в воздух. В следующие пять дней – захватил все территории, отведенные ООН для несостоявшегося государства Палестина. Теперь они превратились на Оккупированные Территории, управляемые Израилем, но населенные в основном палестинцами. На седьмой день война была окончена: эта неделя непоправимо изменила мир.
Быть может, вы полагаете, что абсолютных побед не бывает. Пожалуй, так и есть, когда в схватке сходятся две монолитные силы. Но в 1967 году, когда Израиль одержал самую решительную победу в новейшей военной истории, он сражался не с монолитом. Арабская сторона представляла собой клубок дрязг и противоречий.
Шестидневная война нанесла Насеру тяжелейший удар и положила конец его карьере. За четыре следующих года он потерял всё, включая и жизнь.
Будь Насер в самом деле лидером монолитного арабского блока, его поражение могло бы побудить «арабов» вступить с Израилем в переговоры и выработать какие-то основы для мирового соглашения. Но «арабов» не существовало. И Насер был, в сущности, лишь одним из нескольких соперников в борьбе за лидерство в одном из нескольких политических течений, популярных среди так называемых арабов: светском модернизме. Напав на арабов, Израиль атаковал только это течение; разгромив Насера, нанес урон лишь этой западнической, модернистской, светской, националистической тенденции, и даже не во всех ее выражениях. С падением Насера ушел в прошлое «насеризм», странная смесь светского модернизма с исламским социализмом. Образовавшийся вакуум власти начали заполнять иные, более опасные силы – силы, в которых было больше примитивного и иррационального.
После этой войны арабские беженцы, сгруппировавшиеся вдоль израильских границ, оставили надежду, что их спасет какое-либо арабское государство, и решили отныне полагаться только на себя. Эти беженцы, число которых после войны превысило миллион, к этому моменту уже вполне могли называть себя палестинским народом: общий драматический исторический опыт, несомненно, дал им общую идентичность и сделал «нацией» в классическом смысле слова. Теперь уже они превратились в «народ без земли»; и среди палестинцев начали возникать группировки, провозглашающие своей целью восстановление Палестины любой ценой. Крупнейшие из них влились в коалицию под названием Организация освобождения Палестины (ООП), основанную в 1964 году как механизм, с помощью которого палестинцами могли «управлять» арабские правительства. После Шестидневной войны палестинцы взяли эту организацию под контроль и начали управлять ею сами. Председателем ее стал человек по имени Ясир Арафат, инженер на полставки и на полную ставку революционер
[96], и под руководством этого квазиправительства палестинцы начали с израильтянами затяжную войну. Таково было первое следствие Шестидневной войны.
Во-вторых, падение Насера открыло путь второму арабскому светскому и националистическому движению – тому, что основал Мишель Афляк. Его партия соединилась с Сирийской социалистической партией: вместе они образовали Социалистическую партию Баас, идеология которой сочетала государственнический социализм с пламенным арабским национализмом. После Шестидневной войны в этот новый Баас хлынули разочарованные армейские офицеры: так у этой и без того не слишком здоровой смеси национализма с социализмом появился отчетливый милитаристский окрас. То, что началось как искренне либеральное и модернистское движение, выступавшее за права женщин, равенство для религиозных меньшинств, свободу слова, гражданские свободы, демократию, просвещение и тому подобные прогрессивные идеалы – теперь стремительно двигалось в сторону национал-прогрессизма с тоталитарными обертонами. Кредо Баас свелось к выкрикам: «Нация! Наша нация должна развивать заводы, индустрию, делать бомбы!» Еще до Шестидневной войны партия Баас получила контроль над Сирией; после Шестидневной войны вторая ветвь той же партии захватила власть в Ираке и начала строить там полицейское государство, возглавить которое вскоре предстояло безжалостному диктатору Саддаму Хусейну. Обе партии Баас поначалу пользовались народной поддержкой – арабские граждане их стран боялись Израиля, были тяжело поражены исходом войны 1967 года и отчаянно искали то, что сможет восстановить их гордость. Однако для средних классов в Сирии и Ираке ее обаяние померкло, когда они ощутили на себе вкус жизни под сапогом идеологии, не имеющей за душой ничего, кроме силы. Таково было второе последствие Шестидневной войны.
И наконец, третье последствие, самое зловещее. Шестидневная война обозначила собой поворотный пункт в борьбе между светскими модернистами исламского мира – и приверженцами других течений исламской мысли и действия, вышедших из XIX века: ваххабизма и различных вариантов политического исламизма.
В Саудовской Аравии у ваххабитов уже имелось свое государство. На статус центра арабского мира давно уже притязал Египет, однако Саудовская Аравия ощущала, что тоже может претендовать на центральное положение, отчасти потому, что владеет священными исламскими городами Меккой и Мединой. Любая слабость Египта усиливала Саудовскую Аравию. А ведь она и так была очень сильна! Нефть приносила ваххабитам богатство, США исправно снабжали оружием. Пока Египет оправлялся от поражения, ваххабитские клирики начали потихоньку, используя свои ресурсы, вести по всему мусульманскому миру миссионерскую активность, основывать религиозные школы, строить мечети, назначать имамов, учреждать благотворительные организации, с помощью которых ваххабиты проникали в жизнь бедных сельских мусульман повсюду, от экваториальной Африки на юге и до южного Афганистана и Пакистана, где их приверженцы уже насчитывали более миллиона человек.
Когда Насер потерял лицо в Шестидневной войне, египетские массы попросту повернулись к нему спиной. Вместо этого они обратились к огромному антинасеровскому движению, пронизывавшему всю страну. «Братья-мусульмане» распространились и за пределы Египта – в Сирию, Иорданию, Арабские Эмираты и другие страны Аравии. Более того: изначальное движение начало давать побеги, один радикальнее другого. Одной такой его ветвью стал «Египетский исламский джихад»
[97] в Египте, основанный человеком по имени аль-Завахири, который, в свою очередь, стал наставником недоброй славы саудовского джихадиста Усамы бен Ладена.
