Первая мировая война и Арабская революция
Главу рода Хашимитов звали Хусейн ибн Али. Он был хранителем Каабы, величайшей святыни ислама, и известен под титулом шариф, означающим, что он происходит из Бану Хашим, клана Пророка Мухаммеда. Помните революционеров IX века, тех, что возвели на трон Аббасидов? Они тоже называли себя Хашимитами. У этого имени древняя и славная история; и теперь носители его снова правили в Мекке.
Соглашение Сайкса – Пико
Но Мекки для шарифа Хусейна было недостаточно. Он мечтал об Аравийском царстве от Месопотамии до Аравийского моря – и полагал, что британцы смогут ему в этом помочь. Те охотно поддерживали его в этом убеждении. Они отправили к нему блестящего офицера военной разведки, бывшего археолога по имени полковник Томас Эдвард Лоуренс: он прекрасно говорил по-арабски и любил носить бедуинский наряд, чем со временем заслужил прозвище «Лоуренса Аравийского».
Оглядываясь назад, легко понять, какую кашу заварили британцы. Хашимиты и Саудиты – два сильнейших клана на Аравийском полуострове; оба надеялись освободить Аравию от османского владычества и править здесь самим – и оба рассматривали друг друга как злейших соперников. Британцы отправили своих агентов в оба лагеря, раздали щедрые обещания обеим семьям – и обеим внушили мысль, что, стоит победить османов, и Великобритания поможет им создать собственное царство… на одной и той же территории. Какой из двух кланов в самом деле начнет править этим регионом, британцев не интересовало: сейчас они хотели лишь получить помощь в борьбе с Османской империей, чтобы провести через нее свои войска и ударить по немцам с тыла.
В результате помогать британцам начали Хашимиты. Именно они устроили Арабскую революцию. Двое сыновей Хусейна, работавшие с Лоуренсом, изгнали из региона турок и открыли британцам путь на Дамаск и Багдад. Отсюда Британия могла начать давить на османов.
И в это же время, когда британские агенты раздавали обещания двум арабским семьям одновременно, два европейских дипломата, Марк Сайкс и Франсуа Жорж-Пико, провели тайную встречу с картой и карандашом, чтобы цивилизованно, за чашкой чая, решить вопрос о том, как разделить этот регион после войны между европейскими державами-победительницами. Англичанин Сайкс и француз Пико договорились, какая часть полуострова отойдет Британии, какая Франции, а где стоит сделать кивок в сторону интересов России. Странное дело: о том, что получат арабы, не было сказано ни слова.
Всё перечисленное уже предвещало беду; но, как говорят в вечерних телешоу, «подождите, это еще не всё!» В Палестине и на близлежащих территориях, населенных арабами, включая Египет, вскипал арабский национализм, не имеющий ничего общего с феодальными притязаниями Саудитов и Хашимитов. Этот новый национализм исповедовали светские модернисты: специалисты, государственные служащие, растущий класс городской буржуазии, для которого были очень привлекательны также и конституционализм, и индустриализация. В Палестине и Сирии эти арабские националисты требовали независимости не только от османов и европейцев, но и от Хашимитов и Саудитов.
И наконец, еще один ингредиент проблемы, быть может, самый упрямый и неподатливый из всех: еврейская иммиграция из Европы в Палестину. Европейский антисемитизм, давший толчок к росту сионизма, обострялся по мере того, как Европа шла к войне, и делал пребывание на этом континенте для евреев невыносимым. В результате еврейское население Палестины выросло с 4 процентов в 1883 году до 8 процентов к началу Первой мировой войны и почти до 13 процентов к ее концу.
В 1917 году британский министр иностранных дел Артур Джеймс Бальфур написал письмо лорду Лайонелу Ротшильду, британскому банкиру и ведущему сионисту, человеку, щедро финансировавшему из своих личных фондов еврейскую иммиграцию в Левант. Бальфур писал Ротшильду: британское правительство «благосклонно смотрит на образование в Палестине национального дома для еврейского народа и приложит все усилия, чтобы облегчить евреям достижение этой цели».
Также Бальфур настаивал: «Ничто не должно нарушать гражданские и религиозные права существующих в Палестине нееврейских общин» – однако не уточнял, каким британцы видят мирное сосуществование еврейских и арабских националистов на одной территории.
Подведем итоги – это стоит повторить еще раз: Великобритания пообещала Хашимитам, Саудитам и европейским сионистам одну и ту же территорию – территорию, уже населенную арабским народом, в котором быстро развивались националистические взгляды и стремления; и одновременно тайно договорилась с Францией о разделе этой же территории между двумя этими державами. Несмотря на дальнейшие переговоры, договоры, оговорки и уточнения о том, кто о чем договорился и кто кому что обещал, в будущем такая комбинация гарантировала беду.
Однако в будущем хорошо то, что оно еще не наступило. А в настоящем бушевала война, и на краткосрочной дистанции британский план сработал лучше некуда: КЕП потерял все территории Османской империи, кроме самой Малой Азии. Палестина, Великая Сирия и Месопотамия отошли британцам. В Европе для союзников КЕП война тоже обернулась не лучшим образом. В 1918 году Германия безоговорочно капитулировала перед Антантой, и трое пашей оказались в большой беде. Все трое, Талаат, Энвер и Джемаль, спасаясь от ареста, бежали из Стамбула. Талаат отправился в Берлин, где был убит армянином в 1921 году. Джемаль уехал в Грузию, где был убит армянином в 1922 году. Энвер поехал в Среднюю Азию и поднял там мятеж против большевиков. В 1922 году его уничтожил отряд Красной Армии под командованием большевика-армянина.
Так закончил свои дни Комитет за единение и прогресс – правительство, несомненно, дурное – однако после его гибели труп бывшей Османской империи остался без правительства вовсе.
15. Расцвет светского модернизма
1336–1357 годы п. Х.
1918–1939 годы н. э.
К 1919 году Малая Азия была наводнена французскими и итальянскими войсками. В сердце Османской империи вторглась греческая армия под предводительством националистов, мечтавших о Великой Греции. Сам Стамбул был оккупирован англичанами. По всей Анатолии возникали отряды сопротивления; в единое движение объединил их генерал с ястребиным лицом и пронзительным взглядом. Это был Мустафа Кемаль, впоследствии получивший прозвище Ататюрк – «Отец турок». Его силы изгнали всех иноземцев, и в 1923 году он провозгласил рождение нового национального государства – Турции.
Турция не должна была стать возрожденной Османской империей. Ататюрк отвергал османское прошлое; империя была ему ненавистна. Ни на что, кроме Малой Азии, он не претендовал, ибо стремился к географически логичному, территориально связанному государству. Турция должна была стать страной с ясными и нерушимыми границами, населенной в основном этническими турками, с единственным государственным языком – турецким. В этой новой стране ислам предполагалось лишить какого-либо значения в общественной жизни и вытеснить в частную сферу, где он сможет существовать на тех же правах, что и все остальные религии, до тех пор, пока его приверженцы не досаждают соседям.
