В этот тяжелый для ученого момент взгляд его случайно упал на стоящую перед ним на полке бутылку с формалином. Если все дело в «ГРЯЗИ», то инъекция крысе дозы формалина даст тот же эффект!
Так и оказалось. И все мечты об открытии разлетелись в прах. Длительные труды были, казалось, напрасными. Какое глубокое разочарование испытал Селье!
Однако исследователь продолжал свои эксперименты. Он перепробовал еще многое: различные гормоны (адреналин, инсулин), чисто физические воздействия (холод, тепло, облучение рентгеновскими лучами), вызывали тот же синдром у крыс травмой (сильный звук, свет), кровопусканием, болевыми раздражителями…
Эффект был один. Казалось, не было таких вредных стимулов, которые не могли бы привести к тем же последствиям.
Было над чем задуматься! И однажды, пытаясь как-то объяснить экспериментальные факты, Селье припомнил события десятилетней давности. В его памяти всплыли мысли о синдроме «ПРОСТО БОЛЕЗНИ», которые возникли у него еще в студенческую пору.
Вспомнил Селье и словечко «стресс», которое он уже употреблял в одной из своих прежних статей. Там он использовал этот термин, чтобы как-то охарактеризовать «степень телесных передряг», испытываемых подопытным животным…
Первоначальный смысл английского слова «стресс» – «напряжение», «давление», «нажим». Пришедшее в биологию из физики, техники, это слово стало обозначать также и состояние, возникшее под влиянием любых сильных («стрессорных») воздействий на организм. Воздействий, сопровождающихся перестройкой (вспомним про гомеостаз) его защитных систем.
Повторяемый Селье новый термин был встречен в штыки. Вновь и вновь в дискуссиях ученому задавали вопрос: почему одним и тем же словом «стресс» характеризуются столь различные по природе воздействия, как, скажем, холод или укол формалина? Тут сказывалось явное непонимание выдвинутой Селье концепции.
Упрекали исследователя и в том, что, дескать, его стресс есть просто фикция, абстракция. Что это чисто теоретическое понятие, термин удобный, но гипотетический, не отражающий объективной реальности. Выделить стресс в чистом виде для научного анализа нельзя, говорили ученому, а значит, и изучать стресс как таковой невозможно.
«СТРЕСС» – абстракция? – возражал Селье. Но в таком случае и «ЖИЗНЬ» тоже! Ведь никто, никогда не изучал жизнь в чистой, препарированной, ни с чем не связанной форме. Она всегда неразрывно связана с чем-то конкретным, осязаемым, к примеру, с организмом кошки, собаки или человека. В таком случае вся физиология зиждется на подобных абстракциях!
С трениями, а порой и с боями, под аккомпанемент недоброжелательных реплик и критики всех толков, мучительно и трудно входило в науку слово «стресс». И лишь десятилетие спустя, – Селье упрямо стоял на своем – постепенно, скорее в силу привычки, чем вследствие всеобщего одобрения, этот термин все же вошел во всеобщее употребление и стал понятным даже для непрофессионала.
2.7. Обогатив не один язык
На основании своего многолетнего опыта работы в этой области я могу заявить, что дать научное определение стрессу так же трудно, как и прибить к дереву кусочек мармелада. Слово «стресс» – одно из тех, которые не требуют перевода. В европейских языках оно встречается как the stress, le stress, der stress и lo stress. В таком же виде оно появляется и в японских, китайских и арабских публикациях. С уверенностью можно сказать лишь то, что причиной стресса всегда становится отсутствие контроля над происходящим. Часто мы сами подвергаем себя стрессу тем, что неадекватно относимся к ситуации и, следовательно, делаем ошибочные выводы…
Появление стрессов в нашей жизни неизбежно. В одних ситуациях вы можете с ними справиться, в других же не стоит и надеяться на это. Вам нужно научиться различать их, чтобы, подобно Дон Кихоту, не растрачивать силы на схватки с ветряными мельницами…
Из предисловия к книге Аллена Элкина «Стресс для “чайников”»
Не только «стресс», но и многие другие связанные с открытием Селье понятия, такие, как «неспецифический стресс», «кортикоиды», «общий адаптационный синдром», «болезни адаптации», «реакция тревоги» (да и само имя Селье!) входили в науку постепенно, становясь мало-помалу частью медицинского словаря.
Целый веер слов потянула за собой «НЕУДАЧА» начинающего исследователя. И было бы совершенно бесполезным занятием искать все эти термины в медицинских журналах, вышедших, скажем, в начале ХХ века. Что, впрочем, неудивительно.
Удивительно другое. Если копнуть подальше, заглянуть в начало века… XVI, то там…
Кое-кто полагает, что слово «стресс» имеет давнюю историю и происходит вовсе не от английского, а от латинского слова stringere – ЗАТЯГИВАТЬ. Утверждают, будто бы впервые слово «стресс» появилось на страницах англосаксонского поэта Роберта Маннинга (? – 1338) в следующем контексте: «И эта мука была манной небесной, которую господь послал людям, пребывающим в пустыне сорок зим и находившихся в большом стрессе».
Несколько иного мнения придерживается сам Ганс Селье. По его разумению, слово «стресс» пришло в английский язык из старофранцузского и средневекового английского и вначале произносилось как «distress» (дистресс, «страдание»). Однако первый слог, считает Селье, постепенно исчез из-за «смазывания», или «проглатывания».
Селье изъездил с циклом лекций об адаптационном синдроме не одну страну. В этих турне он должен был не только парировать критику своего учения, были у него и другие заботы. Одна из них – свойства чисто лингвистического. Быстро выяснилось, что слово «стресс» не может быть точно переведено на иностранные языки. Особенно остро ученый почувствовал это в 1946 году, когда выступал в Париже в Коллеж де Франс.
Он удостоился прочесть лекцию в том всемирно известном исследовательском институте, где сто лет назад сам Клод Бернар вел рассуждения о важности для живого организма поддерживать постоянство своей «внутренней среды».
Селье представлял во Франции Франко-Канадский университет. Уместно было прочесть лекцию на французском языке. Он в совершенстве владел им и все же испытывал робость.
Дело в том, что по давней традиции на вступительной лекции именитого иностранца присутствовали все профессора университета, безотносительно к их собственной специальности. А это означало, что перед Селье, в первых рядах, будут восседать и многие знаменитые литераторы Франции.
Можно себе представить, как волновался Селье! Уж очень тяжелая ответственность лежала на его плечах.
Тяготило еще и то, что он никак не мог подыскать хорошую замену во французском языке для английского слова «стресс». Ничего не получалось! Поневоле пришлось в лекции пойти на этот явный англицизм, просто употребляя английское слово «стресс» в соответствующих (а их было, понятно, немало) местах.
«После моей лекции, – вспоминал Селье, – вспыхнули горячие дебаты между литераторами по поводу правильного перевода этого слова. Я не сумею дать вам точный отчет о дискуссии ученых столь высокого ранга, но ее конечный результат представляет интерес. После того как были отброшены один за другим такие термины как «агрессия», «напряжение», «детрезия» и многие другие, все пришли к единодушному заключению, что во французском языке нет точного эквивалента этого слова, но что его необходимо создать. При тщательном анализе этого вопроса было окончательно решено, что род «стресса» должен быть мужским. Затем пришли к соглашению, что наилучшим французским термином для этого будет «le stress».
