Похоже, решил Аршавский, что оба звена обменного цикла взаимно обусловлены: чем экономнее энергетика в состоянии покоя, тем больше возможностей для работы, а чем выше, в свою очередь, уровень деятельности, тем более он гарантирует низкую энергетическую стоимость восстановительных процессов.
Аршавский давно заметил: ребенок появляется на свет с часто бьющимся сердцем и одышкой. Его сердечный ритм превышает ритм матери в два с лишним раза, частота дыхания – в четыре.
Только ценой напряженного обмена и большой траты энергии крошечная грудная клетка обеспечивает себе необходимое количество кислорода и пищи. Но пройдет год, другой, и ритм сердца спадет со 150 до 60 сокращений в минуту, а частота дыхания – с 50 до 14.
Почему? Да потому, что ребенок встает на ноги, включает наконец в работу свои мышцы. Потому, что не только размеры тела, как полагал Рубнер, определяют состояние кровеносной и дыхательной систем, но и степень деятельности мышц, скелетной мускулатуры, уровень их усилий. Именно они, влияя на нервные тормоза, преобразуют ритм дыхания и сердца.
И, видимо, было время, когда кролик, подобно зайцу, носился по лесам. Сокращения его сердца были иными, и жил он, вероятно, в два-три раза дольше, чем теперь. Предки его, вырывшие себе первую нору, сменившие лесной простор на подземное существование, отрезали себе путь к свободе и долголетию.
Так и выходит, что гиподинамические (малоподвижные, малодеятельные) организмы быстро сгорают, невзирая на то, что развиваются в условиях покоя, в условиях вроде бы ограниченных энергетических трат.
Тут нет никаких противоречий. Эти выводы вполне аргументированы. И, пожалуй, не случайно Гуфеланд, который положил начало геронтологии (науки, изучающей старение живых организмов), в своем труде «Искусство продлить человеческую жизнь» пришел к заключению, что ЛЕНТЯЙ НЕ СПОСОБЕН СТАТЬ ДОЛГОЖИТЕЛЕМ.
Тут уместно припомнить еще и наблюдения классиков русской литературы. Не потому ли Ивану Александровичу Гончарову (1812–1891) пришлось похоронить своего Обломова в тридцать лет, что этот лежебока истратил слишком много энергии, проводя большую часть жизни на диване? Не оттого ли столь намного пережил его энергичный и деятельный Штольц?..
«От нас зависит, – считал Аршавский, – трудом и упражнениями снизить ритм дыхания и кровообращения, умерить в организме горение и тем не только увеличить наши трудовые возможности, но и значительно продлить нашу жизнь».
6.14. Правило щедрости
Утомлять тело свое, чтобы укрепить оное больше.
Александр Васильевич Суворов (1729–1800)
Долголетние научные поиски Аршавского увенчались открытым им «энергетическим правилом двигательной активности», или, как его еще по-другому называют, «энергетическим правилом скелетных мышц».
Этот принцип был предложен в противовес рубнеровскому правилу поверхности (которое, конечно, остается в силе для «бездеятельных» организмов, например, перенесших полиомиелит детей: у них и в пять, и в десять лет сохраняется высокий ритм дыхания и сердечных сокращений, как у грудного младенца).
«Природа, – говорил Аршавский, – щедро одаривает нас за труд: чем больше затраты жизненной энергии, тем выше степень неравновесности организма, а значит, надежнее он и устойчивее к воздействиям среды. Выходит, двигаясь и развиваясь, мы сами заводим часы своей жизни. Не раскручиваем заведенную пружину, а, наоборот, закручиваем ее…»
Работа мышц, по мнению Аршавского, как бы дает прибавочную стоимость (экономика по Марксу), выступающую в организме в двух обличьях.
Первая форма избыточного анаболизма (в отличие от процессов катаболизма, когда преобладает не накопление, а распад веществ) является доминирующей до рождения ребенка и в первые годы его появления на свет. В этот период в мышцах и в других органах накапливается в основном протоплазма – живое вещество клеток, что и обеспечивает рост организма.
Потому дети и развиваются не хуже сказочного царя Гвидона. Но когда они встают на ноги и делают первые шаги, начинает преобладать вторая форма избыточного анаболизма: происходит так называемое накопление энергетических потенциалов. При этом организм повышает свою структурно-организационную упорядоченность, приобретая способность осуществлять активность, ранее для него недоступную.
Если выразиться условно, то чем больше энергетических потенциалов, тем выше работоспособность скелетной мускулатуры, а значит, и всего организма в целом. Вот отчего «энергетическое правило скелетных мышц» можно еще назвать и «правилом щедрости». Организм без оглядки тратит свои силы, и природа в ответ столь же щедрой рукой, с большим избытком, одаривает его новыми силами.
Впрочем, здесь необходимо сделать некоторые уточнения. «Щедрость» двигательной активности не должна быть чрезмерной.
Мышечные усилия не должны – расставим окончательно точки над i! – выходить за рамки физиологического стресса. Ни в коем случае нельзя переступать незримые границы из-за опасности попасть в область стресса патологического.
Полезны не всякое движение, не любая работа. У кузнеца, например, сильные руки, но с годами от однообразного, тяжелого труда его правая, рабочая, рука становится слабее левой, а к концу жизни может вообще атрофироваться.
Считается, что по той же причине Илья Ефимович Репин (1844–1930), впрочем, как и многие другие художники, всю жизнь не отходившие от мольберта, утратил в старости способность владеть кистью правой руки.
Одни и те же группы мышц работают и у спортсменов в силу их узкой специализации. Излишняя скелетная мускулатура у тяжелоатлетов, культуристов, некоторых представителей других видов спорта является (мнение Аршавского) не просто отрицательным явлением, но и фактором инвалидизации организма.
Как показывают эти многочисленные эксперименты, поставленные самой жизнью, двигательные нагрузки не должны превышать границ, за пределами которых они уже не способствуют накоплению свободной энергии, а приводят к задержке развития.
Аршавский: «Блуждания между Сциллой бездействия и Харибдой чрезмерного усердия доказывают, что мышцы наши нуждаются в здоровом рационе не менее, чем желудок, страдающий и от недоедания, и от переедания».
6.15. Крепче мышцы – острее ум
Самые умные живут всего долее.
Ганс Фриденталь (1870–1913)
Знаменитого Пифагора современники чтили не только за успехи в математике – он был олимпийским чемпионом по кулачному бою.
Михайло Ломоносов мог легко завязать в узел железную кочергу. Английский поэт-романтик лорд Джордж Гордон Байрон (1788–1824) участвовал в боксерских поединках. Писатель Александр Иванович Куприн (1870–1938) был одним из лучших тяжелоатлетов и борцов Киева.
А выдающийся русский инженер Владимир Григорьевич Шухов (1853–1939) и в семидесятилетнем возрасте ежедневно тренировался на гимнастических снарядах и подтягивался на перекладине. Все нами перечисленные выдающиеся люди утверждали, что тренировка и укрепление мышц помогали им в умственной работе. Так связаны ли между собой интеллектуальная деятельность и двигательная активность – спросим мы себя?
