По возвращении в Блуфилд я начал вникать в свои новые обязанности проверяющего железнодорожных грузов, и тут со мной произошел роковой случай, который помог мне сделать решающий выбор. Так я променял безопасность на риск, острые ощущения и неизвестность.
Одним субботним вечером, когда я обходил территорию Западной Норфолкской железнодорожной компании в центре Блуфилда – проверял здания и транспорт на предмет взлома, до меня долетели звуки стрельбы и едва различимые крики. Подобравшись поближе, я увидел копа, спрятавшегося за полицейской машиной. Он целился из пистолета в окна второго этажа здания, откуда раздавались оглушительные выстрелы. По звуку я определил, что это пули калибра «.44 Магнум». Пули рикошетили от полицейской машины, проходя буквально в паре сантиметров от молодого копа. Еще я наконец понял, кто кричал: на тротуаре в луже темной крови лежал мужчина.
Я подбежал к полицейскому и спросил, вызвал ли он подкрепление, но парень служил в полиции совсем недавно и, оказавшись в сложной ситуации, попросту растерялся. Я велел ему вызвать по радиосвязи подмогу, поспешил к раненому и затащил его под утопленную арку дверного проема, куда не долетали пули, после чего тоже включился в перестрелку.
С прибытием подкрепления молодому полицейскому удалось убедить стрелявшего сдаться. Я помог детективам на месте преступления, записав показания свидетелей. Выяснилось, что стрелявший вернулся домой, где застал жену с любовником. Он разозлился, выхватил оружие и прострелил улепетывающему со второго этажа любовнику ягодицу.
В половине седьмого утра я вернулся в управление железнодорожной полиции, уверенный, что поступил правильно, когда помог коллеге-полицейскому в смертельно опасной ситуации. Я так гордился этим, что сообщил о происшествии начальнику отделения.
– Какое отношение перестрелка имеет к железнодорожной компании?! – разозлился он, пока я объяснял, что не мог бросить коллегу в беде. Это было неписаное правило: патрульные всегда помогали друг другу, особенно в случае смертельной опасности. Служащие органов правопорядка связаны тесными узами братства, в котором не принято бросать своих.
Начальник отделения оказался бюрократом: он никогда не работал на улице. Он был в ярости и даже слушать меня не стал, притащил в участок и потребовал сдать оружие – короткоствольный револьвер «Смит-энд-Вессон» пятнадцатой модели под патрон «.38/.357». Прежде чем передать ему револьвер, я вынул из цилиндра пули, тем самым выполнив базовое требование техники безопасности при обращении с огнестрельным оружием.
Начальник побагровел. Он кричал, что я не имел права извлекать пули из барабана, потому что теперь он не сможет определить, сколько выстрелов я сделал. Я возразил: не думал же он, что я не перезарядил револьвер после перестрелки! Я достал из кармана пустые гильзы и отдал ему, чтобы он посчитал количество выстрелов.
Начальник отчитывал меня целых пятнадцать минут, но я стоял на своем. Попади я в подобную ситуацию еще раз, поступил бы точно так же и никогда бы не бросил коллегу в опасности. Любой полицейский железнодорожной компании Блуфилда – да и любого другого городка – на моем месте поступил бы так же.
Тогда начальник пригрозил мне увольнением.
Но я уже и сам понимал, что пора увольняться. Позднее меня допрашивали сотрудники Департамента полиции Блуфилда и руководство полицейского управления Западной Норфолкской железнодорожной компании: их интересовала моя роль в перестрелке. Мне повезло: до работы в железнодорожной компании эти полицейские были патрульными, так что прекрасно меня понимали. Департамент полиции Блуфилда выразил мне благодарность за проявленную храбрость и помощь коллеге в беде.
Конечно, начальник управления железнодорожной полиции своего мнения не изменил.
После этой перестрелки я в очередной раз понял, что больше не хочу работать в полиции провинциального городка. Я решил закончить обучение, прерванное в связи с моей первой женитьбой и рождением сыновей. В мае 1985 года я наконец получил диплом бакалавра и сразу подал заявление на должность специального агента в Управлении по борьбе с наркотиками.
Как долго я ждал ответа! И это я еще не знал, что ждать придется целых два года!
Я ныл и жаловался. И бесчисленное количество раз звонил в штаб-квартиру УБН. А еще встречался с Питом. Он терпеливо выслушивал меня и продолжал поддерживать в стремлении к мечте.
Как-то я узнал, что мой бывший сокурсник, Дэйв Уильямс, работает агентом УБН в Майами. В 1975 году мы с ним сдавали тот самый первый экзамен в полицию. Только я потом пошел в полицию, а Дэйв устроился в Департамент шерифа. Через несколько лет он перевелся в Чарлстон, штат Южная Каролина, где получил множество наград за свою работу. Я позвонил Дэйву в Майами и обратился за советом. Дэйв отнесся ко мне по-дружески и поддержал, однако ускорить рассмотрение моего заявления он не мог.
Я сильно переживал. Не дождавшись ответа на заявление через восемнадцать месяцев, я поехал в отделение УБН в Вашингтоне, округ Колумбия, чтобы лично поговорить с их кадровиком.
Специальный агент Чарли Уэст, который встретил меня в вестибюле, выглядел слегка удивленным.
– Вам назначено? – спросил он.
Я выпалил, что мечтаю работать в УБН и приехал в надежде застать его на месте, потому что до сих пор не получил ответа от ведомства. Чарли был потрясен. Он, наверное, решил, что я ненормальный: от Блуфилда до Вашингтона больше пяти часов езды, а я приехал, даже не будучи уверен, что застану его.
К чести Чарли, он проверил статус моего заявления и сказал, что оно всё еще на рассмотрении. Чарли пообещал подумать, как можно ускорить процесс.
Спустя несколько недель он позвонил мне и пригласил в Вашингтон на собеседование. По-моему, Пит обрадовался даже больше меня. Собеседование прошло успешно, и Чарли начал первую проверку моих данных, без которой невозможно поступить в элитные федеральные подразделения.
Однако через несколько месяцев из УБН пришло письмо с ужасными новостями: мое заявление отклонили по медицинским причинам.
Несколько лет назад я лечился от язвы желудка. И хотя с тех пор болезнь меня больше не беспокоила, этого факта было достаточно для отказа. Я был просто раздавлен, но меня снова спас Пит. А еще я вспомнил историю своего отца, которому пришлось схитрить на проверке зрения, чтобы поступить на службу в армию. У меня даже пробежала мыслишка тоже как-то обмануть медкомиссию, но, к счастью, это не потребовалось.
Пит рассказал, что в УБН существует порядок, который позволяет оспорить заключение медкомиссии. Я поговорил с врачом, работавшим в штаб-квартире УБН, и прошел обследование у двух других докторов, после чего направил результаты в управление и попросил повторно рассмотреть мое заявление.
В мае 1987 года я снова перевелся из Блуфилда в Норфолк, по-прежнему работая на железнодорожную компанию. Всего через пару недель, в начале июня 1987 года, мне наконец позвонили из отдела кадров УБН, поздравили с принятием на курс подготовки специальных агентов и спросили, не могу ли я подъехать в отделение УБН в Чарлстоне, штат Западная Вирджиния. Через неделю мне надлежало быть в Центре подготовки УБН на базе американских морпехов в Куантико, штат Вирджиния. Не раздумывая ни секунды, я сразу согласился приехать в Чарлстон. Я позвонил Конни, уволился из железнодорожной компании, упаковал вещи на съемной квартире в Норфолке и поехал обратно в Блуфилд. У меня очень удачно оставались три недели неиспользованного отпуска, так что мне не пришлось отрабатывать перед увольнением.
