А пока я был в Майами, Ледеру предъявили обвинение в одиннадцати случаях контрабанды наркотиков и приговорили к пожизненному заключению без права на досрочное освобождение и дополнительно к ста тридцати пяти годам лишения свободы. За развитием событий следили влиятельные колумбийские наркобароны, находящиеся за тысячи километров. Для них экстрадиция в США была как кость в горле, и, чтобы заставить правительство изменить закон, они развязали в Колумбии кровавую гражданскую войну.
Я читал служебные документы по делу Ледера и следил за ходом судебного разбирательства вместе с коллегами из отделения УБН в Майами, но я и представить не мог, как решение федерального судьи США повлияет на следующие несколько лет колумбийской истории и насколько сильно оно отразится на моей собственной жизни.
ХАВЬЕР
Мне не терпелось внедриться в среду наркомафии.
В 1984 году я прибыл в Остин как свежеиспеченный специальный агент УБН и твердо вознамерился показать себя с лучшей стороны. Я болтался по наиболее «перспективным» барам в надежде выследить наркодилеров и превратить их в информаторов; внимательно изучал отчеты УБН о производстве метамфетамина и стабильном росте ввоза наркотиков мексиканскими картелями, превратившими столицу Техаса в крупный центр распространения кокаина.
В то время мне очень хотелось показать, на что я способен, поэтому я напрашивался на опасные операции и использовал любую возможность, чтобы выделиться. Во многих случаях я вел себя безрассудно.
Импульсивность в сочетании с большими амбициями чуть не стоила мне работы и даже жизни.
Меня, единственного испанца в отделении, часто привлекали как тайного агента. Я был молод, жил один и мог себе позволить работать сутки напролет. Подразделение по борьбе с наркотиками в Департаменте полиции Остина стало привлекать меня к расследованиям в выходные и в ночную смену.
После работы я шел в бары в неспокойной части Остина. Я здорово напивался и часто попадал в ситуации, о которых теперь стыдно вспоминать. Как-то вечером, перепив пива и виски, я затеял драку с соседом по столу. Меня выручил Джо Регаладо, местный коп. Позже мы с ним стали лучшими друзьями. Этот коренастый брюнет с приятными чертами лица и вьющимися волосами носил усы и тоже был холост. Обоим по двадцать восемь, оба испанцы, схожие по характеру, – неудивительно, что вскоре мы стали вместе болтаться по клубам Остина, пить пиво и ходить по девочкам. В конце концов мы начали проводить совместные тайные операции. Джо знал о жизни улиц не понаслышке: он рос в нищете на востоке Остина как раз в тот период, когда на улицах было полно наркоманов и проституток. Отец его рано умер, и матери едва удавалось прокормить семью. У Джо было восемь братьев и сестер, и через несколько лет работы в Остине я познакомился со всеми. Поступив на службу в Департамент полиции Остина, он довольно скоро купил матери дом. Довольно старый и дряхлый, но мы провели там немало приятных минут, попивая пиво под барбекю. После того как городские власти возвели по соседству конференц-центр, цена на дом взлетела почти до двух миллионов долларов!
Я сдружился с ним и сержантом Департамента полиции Остина Лупе Тревиньо, прямолинейным копом с большими амбициями. Лупе обладал располагающей внешностью и тоже носил черные усы. Ему было под сорок, и он уже руководил группой по борьбе с наркотиками Департамента полиции Остина, так что мы считали его чуть ли не стариком. Начальство недолюбливало Лупе за резкость в общении и гонор, а мы уважали, потому что он хорошо знал тайную жизнь улиц и всех, кто не в ладах с законом. Теперь я понимаю, что как-то даже слишком хорошо знал.
Подчиненные его обожали, хотя он требовал исключительной лояльности и самоотдачи. После операций по изъятию крупных партий наркотиков Лупе покупал всем пиво и сэндвичи. Он был очень амбициозен, постоянно пытался обойти другую группу Департамента полиции Остина по борьбе с наркотиками, которой руководил сержант Роджер Хакаби. Лупе часто привлекал меня к расследованию дел, связанных с наркотиками, и я многому у него научился. Конечно, он преследовал свои цели: присутствие федерала позволяло ему действовать за пределами Остина. Но я не жаловался. Мне это тоже было полезно, ведь я изучил множество дел и улучшил свою статистику. Лупе помог мне завоевать репутацию в УБН.
Однако полицейские завидовали друг другу, и остальным копам из Департамента полиции Остина не нравилось, что у меня общие дела с Джо и Лупе. Как-то раз я затеял драку, когда мы с Джо выпивали в забегаловке. Джо набросился на парня, который толкнул меня, и драка превратилась в настоящую свалку. Бармен испугался и вызвал копов. Никто не пострадал, да и имуществу мы вреда не нанесли, однако прибывший на место остинский полицейский Марк явно имел зуб на меня и Джо и арестовал именно нас. Он привез нас в участок, и, пока мы кипели от злости, за нами пришел Лупе. Он был очень зол, притащил нас в переговорную и отчитал как мальчишек, после чего развез по домам в гробовой тишине. Я испугался, что вылечу со службы прежде, чем успею доказать свою полезность и стать настоящим тайным агентом!
Когда на следующее утро я поговорил со своим начальником в УБН, он посмеялся и сказал мне продолжать работу. Джо повезло куда меньше: его отстранили на два дня. Это было несправедливо, ведь драку начал я! Меня очень разозлило решение Лупе, поскольку я не раз видел, как он пренебрегает правилами. Нет, закон он не нарушал, но всегда действовал только в своих интересах и из кожи вон лез, чтобы заработать лучшую статистику в управлении. Может, поэтому мы и сработались. Я ведь тоже амбициозен. И всё же были границы, которые бы я не переступил. Например, никогда бы не поступил с полицейским так, как он поступил с Джо.
Много лет спустя я узнал, что Лупе от таких нравственных дилемм не страдал.
Никогда не забуду одно из задержаний как-то вечером в 2013 году. Тогда я пришел за Лупе. Я был специальным агентом полевого отделения в Хьюстоне, которое следит за участком границы между Техасом и Мексикой, и должен был арестовать Лупе за преступление. В то время он дослужился до шерифа округа Идальго в городе Мак-Аллен, штат Техас. Лупе обвиняли в том, что его предвыборная кампания была оплачена из средств наркомафии. Арестовали и его сына, Джонатана, которого Лупе в моем присутствии всегда хвалил как великолепного тайного агента, – и тоже за вымогательство денег у наркомафии. Джонатану дали семнадцать лет тюремного заключения, Лупе – пять.
Арест Лупе не стал для меня неожиданностью. Как я уже упоминал, к правилам он относился без пиетета. В середине восьмидесятых, когда я пытался доказать своему начальству в УБН, что я очень перспективный агент, я и сам поддался влиянию Лупе.
В одном из баров восточного Остина я завел разговор с долговязым, вдрызг пьяным наркодилером, присевшим по соседству. Ни минуты не колеблясь, я решил, что он-то и станет первым, кого я поймаю на продаже крупной партии кокаина. Я понимал, что поступаю безрассудно, поскольку любая операция УБН всегда начиналась с бюрократических формальностей и заполнения бесконечных отчетов. Также требовалось договориться о подкреплении, чтобы в случае чего нам пришли на помощь другие агенты. Но я уже был в баре в изрядном подпитии, а передо мной сидел парень, назвавшийся Марвином, и хвастал своими связями в наркобизнесе. Я сразу взял его в оборот и спросил, сможет ли он достать несколько унций
[22] кокаина. Его глаза загорелись, и он сообщил, что в Хьюстоне у него есть подходящий человечек. Он достал из кармана один грамм кокаина и предложил купить за сто баксов. У меня были с собой наличные, так что я купил дозу. Затем я трясущимися от волнения руками записал свой номер телефона на коробке спичек, постаравшись спьяну не перепутать цифры, и попросил его позвонить. Марвин не оставил своего номера. Я понимал, что нарушаю инструкции УБН, но я и правда искренне ненавидел бюрократию и не мог упустить такую шикарную возможность из-за каких-то дурацких бланков.
