Я не понял, с кем именно полковник Мартинес общался по рации, но это явно был кто-то из спецгруппы ЦУСПР. Группа считала, что ей удалось наконец выследить Эскобара.
Дальше всё произошло очень быстро. Помощники Мартинеса под его строгим руководством принялись обсуждать различные тактики и варианты. Своим людям на месте Мартинес сказал, что мы собираем силы и скоро выдвинемся к ним. Он хотел, чтобы спецгруппа дождалась подкрепления, но разрешил ей действовать самостоятельно, если не останется иного выбора.
Несколько минут по радиосвязи ничего не передавали, и я подумал, что это, должно быть, очередная ложная тревога. За восемнадцать месяцев со дня побега Эскобара из тюрьмы мы провели пятнадцать тысяч рейдов, Эскобара видели сотни раз – и он всегда ускользал.
Но сегодня всё было иначе. Все тихо переговаривались, а в воздухе разливалось непривычное оживление. Я не шевелился, боясь упустить хоть слово из рации.
После невероятно долгого молчания радиопомехи прервал ликующий возглас: «Viva Colombia!»
[47]
Комната разразилась радостными криками.
Эскобар был мертв.
ХАВЬЕР
Услышав ошеломительную новость, я, кажется, даже не ответил Навеганте. Я просто повернулся и попросил агента УБН отвезти меня обратно в аэропорт, откуда первым же рейсом вылетел в Боготу. До меня успел дозвониться Стив и подтвердил радостную весть, а к моменту посадки на самолет о смерти Пабло Эскобара не слышал только глухой.
Всю дорогу до Боготы меня доставали алчущие подробностей журналисты. Многих из них я знал по «Телемундо» и «Унивисьон»
[48], но комментариев никому не давал.
За время полета я много чего передумал. Смерть Эскобара меня взволновала, и мне хотелось поскорее вернуться в Колумбию. Но я также был зол. После шести долгих лет выслеживания Эскобара меня выдернули в другую страну ради зацепки, которую я сразу интуитивно посчитал ложной. Я даже не знаю: почему именно Гаити? Нам также доносили, что Эскобар прячется в одной из церквей Боготы. Но это было не в его стиле. Эскобар был привязан к Медельину. В родном городе у него были не только самые влиятельные враги, но и самые верные люди, поэтому он почти не выезжал. Он вкладывал миллионы долларов в социальные программы по развитию трущоб, и тысячи бедняков по-прежнему его боготворили. В Медельине ему было хорошо. Кроме того, он безумно переживал за безопасность семьи. Было крайне маловероятно, что он покинет Медельин – не то что Колумбию.
По возвращении в Боготу я сразу направился в посольство. Услышав о моем приезде, Тофт вышел лично поздравить меня со смертью Эскобара. О командировке в Майами мы больше не вспоминали, словно ее никогда не было.
СТИВ
Я поздравил полковника Мартинеса и других и поспешил к операторам горячей линии, чтобы сообщить новости в штаб-квартиру УБН в Боготе. Дозвониться в приемную посольства мне не удалось. После нескольких неудачных попыток я позвонил в секретариат УБН. Наконец один из секретарей снял трубку. Я попросил как можно скорее позвать к телефону Тофта. Сказал, что дело срочное. Через несколько бесконечно длинных минут на том конце раздался грубый голос Тофта.
– Полиция Колумбии только что пристрелила Эскобара, – сказал Тофт, не дав мне даже поздороваться.
Старый знакомец Варгас, глава НПК, успел раньше. А я так надеялся первым донести эту новость! Но меня опередили…
Я сказал, что направляюсь на место, в квартал Лос-Оливос, к спорткомплексу имени Атанасио Жирардо, который Эскобар построил в эпоху своего расцвета в начале 1980-х, когда еще изображал Робин Гуда. Я пообещал Тофту отчитаться о поездке.
– Внимательно осмотри тело, – сказал Тофт. – Убедись, что Эскобар мертв.
Я побежал в казармы за снаряжением и камерой, а когда вернулся во двор, оказалось, что Особый поисковый отряд уже уехал. На базе осталась только охрана и гражданский персонал. Пока я лихорадочно соображал, как добраться до места недавней перестрелки, на базу вернулся одинокий внедорожник. В нем был полковник Мартинес, а с ним водитель и телохранитель. Полковник забыл на базе видеокамеру. Приглашение поехать с ними я принял более чем охотно.
Мы приехали в тихий жилой квартал, состоящий из двух– и трехэтажных блокированных домов. Из небольшой ливневки на дороге лилась вода, в нескольких местах через канавку были переброшены мостки. Сначала телефонный разговор между Хуаном Пабло и Эскобаром привел лейтенанта Мартинеса не туда. Однако Мартинес сообразил, что поблизости от убежища Эскобара текла вода, которая искажала показатели приборов. Сделав поправку на воду и перенастроив оборудование, Мартинес сумел определить точное местонахождение наркобарона в Лос-Оливос.
Когда мы с полковником приехали на место, вокруг уже собирались люди, привлеченные стрельбой. Число зевак прибывало прямо пропорционально числу полицейских. Слухи об убийстве Эскобара распространялись со скоростью пожара.
Вместе с Мартинесом я вошел в трехэтажное здание и увидел несколько знакомых сотрудников ЦУСПР в штатском. Они были в приподнятом настроении и тут же сообщили мне о смерти Эскобара. Все вокруг пожимали друг другу руки и приветственно похлопывали по спине. Я узнал, что, когда лейтенант Мартинес при помощи оборудования для радиопеленгации вычислил местонахождение Эскобара, сотрудники ЦУСПР быстро распределились у парадного и черного входа. Опасаясь, что Эскобар подготовил тайные пути отхода или вызвал на помощь своих молодчиков, они решили штурмовать дом, пока он не ушел. Они подорвали входную дверь и вломились внутрь. Лейтенант Мартинес успел заметить Эскобара в окне второго этажа, но полицейские решили не полагаться на удачу. Они обыскали весь первый этаж. Поднявшись на второй этаж, они ожидаемо натолкнулись на Эскобара, который принялся палить, и начали отстреливаться. Преследуемый полицейскими, Эскобар рванул к окну на третьем этаже, которое вело на терракотовую крышу соседнего дома. Телохранитель Эскобара выскочил на крышу и принялся отстреливаться, прикрывая бегство. Полиция потребовала сложить оружие. Телохранитель не сдался, и его пристрелили. Его звали Альваро де Хесус Агудело, или Эль-Лимон (Лимон). Мертвое тело упало на лужайку у дома с высоты трех метров.
Надеясь сбежать, Эскобар босиком выбрался через то же окно на крышу. Он старался держаться у стены соседнего дома, справа от окна. Стена частично закрывала его от полицейских на земле, но не защищала от преследователей. Наркобарон прихватил с собой два пистолета и отстреливался, уходя от погони по крыше. Полицейские с земли и те, кто его преследовал, вели ответный огонь и несколько раз ранили преступника. Эскобар упал, раскинувшись на крыше, и его белое пузо выскользнуло из тесной темно-синей тенниски.
Выстрелы, оборвавшие жизнь крупнейшего в мире наркотеррориста, прогремели так быстро, что никто не поверил в смерть Эскобара.
