Но он был мертв.
После нескольких лет бесплодных поисков самого жестокого наркобарона Национальная полиция Колумбии все-таки добилась своего. Полицейские праздновали победу, и я праздновал вместе с ними.
В перестрелке с Эскобаром и его единственным телохранителем не пострадал ни один полицейский. Один из сотрудников ЦУСПР прошел на волосок от смерти: выглянув из-за угла на втором этаже, чтобы подняться по лестнице за Эскобаром, он споткнулся и упал. В этот самый момент в него выстрелил Эскобар. Падение спасло полицейскому жизнь.
Мы с полковником Мартинесом и другими сотрудниками НПК подошли к окну на третьем этаже, откуда Эскобар с телохранителем выпрыгнули на крышу соседнего двухэтажного дома. На крыше вокруг тела Эскобара собрались почти все сотрудники ЦУСПР, некоторые так и не выпустили автоматы из рук. Я посмотрел на тело самого разыскиваемого в мире преступника и понял, что он совсем не похож на портрет коренастого ухмыляющегося злодея с усами, который печатали на плакатах. В бегах Эскобар здорово раздобрел. Борода его торчала клочьями. Забрызганные кровью новые синие джинсы были явно ему велики и аккуратно подвернуты на лодыжках. На стопах виднелись царапины и грязь: он бежал босиком через весь дом и по обломкам грязной черепицы на крыше.
Увидев меня, полицейские закричали, что наконец поймали Эскобара. Я помахал и сделал несколько фотографий.
Затем я спустился вместе с полковником Мартинесом и другими сотрудниками вниз, мы обошли дом сзади. Тело последнего sicario, Эль-Лимона, лежало на траве под домом.
Я сделал еще несколько снимков для последующего расследования и заключения экспертов. Мы снова поднялись на крышу, к телу Эскобара. Я сфотографировал тело с разных ракурсов, наплечную кобуру на два пистолета и сами пистолеты, которыми Эскобар отстреливался от полиции. Я также сфотографировал столпившихся у тела сотрудников ЦУСПР. Многие полицейские, включая нескольких патрульных, просили меня запечатлеть их рядом с телом. Сотрудники ЦУСПР хотели сфотографироваться со мной на фоне тела, что мы и сделали. Снимок, где я сижу на корточках у тела Эскобара и держу его за рукав тенниски, стал довольно известным, но в Вашингтоне и Боготе мне за него попало: всё выглядело так, будто это американцы убили Эскобара, хотя на самом деле это целиком и полностью заслуга полиции Колумбии.
В тот момент я не думал о возможных международных конфликтах. Я поддался всеобщей эйфории. Столько лет террора, сотни убитых копов, похищений и взрывов, унесших жизни невинных людей, – и вот: Пабло Эскобар мертв. Действительно мертв! Не буду кривить душой, я и правда был в восторге.
Я фотографировал тело, не забывая подмечать детали. Всего я увидел три ранения: одно в ногу сзади, одно в ягодицы и одно в правое ухо. Было очевидно, что он погиб от выстрела в ухо. Молодым копом меня брали на расследования убийств и суицидов, так что я имел дело и с тем и с другим. Осмотрев отверстие в ухе Эскобара, я не обнаружил на коже вокруг никаких ожогов и пороха, которые бы указывали на самоубийство при помощи огнестрельного оружия или выстрел с очень близкого расстояния. Это совершенно точно был не суицид. Установить причину смерти нужно было обязательно, потому что через несколько лет сын Эскобара, Хуан Пабло, пытался исказить факты и заявил, что его отец совершил на крыше самоубийство. Ему казалось, что таким образом он представит своего отца храбрецом.
Однако о суициде не было и речи. Наплечная кобура на два пистолета – и эти самые два девятимиллиметровых пистолета лежали рядом с телом Эскобара. Затвор одного из них был зафиксирован в заднем положении, а значит, патронов в нем уже не было. Свидетельства перестрелки наличествовали как в доме, так и на крыше. После внимательного осмотра места преступления и оценки доказательств у меня не было оснований не верить колумбийской полиции и их версии произошедшего. В конце концов, на протяжении последних полутора лет мы с Хавьером доверяли этим людям свою жизнь, и они ни разу не дали нам повода усомниться в своих словах.
С крыши отлично просматривалась растущая толпа зевак на дорожке у дома. Люди тоже хотели убедиться в смерти Эскобара. Прибыли взволнованная мать и сестра наркобарона. Они спорили с полицией. Затем сестра обошла дом, увидела тело убитого телохранителя Эскобара и принялась кричать, что полицейские убили постороннего, это не ее брат. Ее угомонили и сказали, что тело брата лежит на крыше.
Прибыли колумбийские военные и сразу оцепили периметр, чтобы люди не мешали расследованию. К месту подтянулись местные СМИ и судмедэксперты. Я поговорил с подполковником Норберто Пелаэсом, одним из командующих, и мы сошлись во мнении, что мне лучше не показываться на глаза СМИ. Я не собирался отбирать заслуженные лавры у Национальной полиции Колумбии, и находящиеся на месте американцы не хотели создавать впечатления, что они как-то причастны к последней операции. Я спустился с крыши в дом, сфотографировал каждую комнату и обстановку. В гараже обнаружилось желтое такси, то есть, как мы и думали, Эскобар свободно перемещался по Медельину, когда общался с сыном по мобильному телефону. Во время последнего разговора с отцом Хуан Пабло задавал ему вопросы для интервью одному колумбийскому информагентству.
К вечеру я истратил четыре катушки пленки и был готов вернуться на базу. Пелаэс поехал со мной и выделил несколько офицеров для охраны. Я был благодарен, что они переживают за мою безопасность и настаивают на охране. Дневное воодушевление всё не отпускало. На базе я передал всё, что узнал, другим американцам. Затем позвонил Конни, чтобы ее успокоить, и рассказал подробности Тофту. Я заверил его, что Пабло Эскобар мертвее мертвого.
Поздно вечером Эрмильда, мать Эскобара, и две его сестры опознавали тело в городском морге – том самом, где за последние шестнадцать месяцев побывали тела четырехсот с лишним полицейских, убитых наемниками Эскобара за время второй охоты.
«Убийцы!» – заклеймила отчаявшаяся Эрмильда охраняющих морг полицейских.
Тофт поздравил всех с победой и сообщил о том, что меня переведут обратно в Боготу.
С возвращением на базу полицейских охрана была усилена. Мы готовились к возможной мести наркомафии. Вероятность нападения на базу этой ночью была велика. Охрану периметра усилили, все держали оружие при себе.
Однако это был один из самых спокойных вечеров в Медельине за всю мою службу. В результате объединенных усилий колумбийской полиции и правительства, а также жестоких нападений «Лос-Пепес» почти все члены наркокартеля Эскобара были убиты или сидели за решеткой, поэтому нападать на нас было некому. Но той ночью я всё равно не спал. Дневные события всех настолько взбудоражили, что даже огромное облегчение от окончания этой войны не давало спокойно спать, мы не верили своему счастью.
Нам правда удалось? Неужели всё закончилось? Казалось, что это сон.
Гавирия в Боготе лично объявил прекрасную новость по Национальному телевидению, а президент Клинтон позвонил из Вашингтона колумбийскому президенту со словами: «Сотни колумбийцев – самоотверженных полицейских и невинных жителей – погибли в результате терактов Эскобара. Теперь вы почтили память всех этих жертв».
