Мы с Хавьером протиснулись к своим рабочим столам, бросили сумки и хотели уже присоединиться к всеобщему веселью, но нам не дали: всё больше людей подходили с вопросами, поздравляли и предлагали холодного пива. Конни с коллегами привезли несколько ящиков пива и коробки с пиццей.
Потом я достал фотографии с места преступления в Медельине, и все столпились вокруг нас с Хавьером. Следующие несколько часов мы пересказывали, как сотрудники НПК нашли и убили Эскобара. Все просили сделать копии фотографий, потому что вдруг поняли, что они тоже в этом участвовали: каждый из присутствующих так или иначе помог положить конец эпохе Эскобара, самого разыскиваемого в стране преступника. Думаю, что все служащие УБН и других агентств, с которыми мы сотрудничали, после смерти Эскобара ощутили огромное облегчение.
В конечном итоге Эскобар получил по заслугам благодаря усилиям каждого из нас. Это не только я, или Хавьер, или колумбийские правоохранительные органы. Другие сотрудники УБН тоже внесли существенный вклад, оставшись непризнанными героями. Их работа была очень важна и помогла создать то самое давление, из-за которого Эскобар в конце концов допустил фатальную ошибку, слишком долго оставаясь на линии в последний день своей жизни. Дело Эскобара было для посольства приоритетным, и другие расследования застопорились. Операция по поимке наркобарона и наша работа оттягивали на себя массу ресурсов. Со смертью Эскобара мы могли вернуться к другим задачам и устранить угрозы для Колумбии и нашей страны.
Национальная полиция Колумбии заслужила львиную долю признания за свою усердную работу, преданность делу и огромные жертвы. Эти полицейские стали нашими настоящими союзниками и друзьями и делали всё возможное, чтобы защитить меня и Хавьера. Сотрудники из США, участвовавшие в расследовании в посольстве Боготы и других странах, тоже заслужили свою долю благодарности. Мы передавали в отделения УБН по всему миру и другие правоохранительные ведомства США бесчисленное число зацепок, и сотрудники на местах тут же профессионально их отрабатывали. Спустя столько лет масштабная охота, объявленная на Пабло Эскобара, по-прежнему считается одним из лучших примеров сотрудничества, когда разные ведомства и страны сумели отбросить в сторону самомнение, забыть о различиях и объединить усилия ради блага всего человечества.
Когда у нас закончились пиво и пицца, мы пошли искать клуб. Конни договорилась с подругой, чтобы та посидела с Моникой. А вечеринка продолжилась! Это была одна из лучших ночей в моей жизни – я до сих пор не могу вспомнить все рестораны, клубы и бары, которые мы тогда посетили.
Мы все думали о том, что, как только Эскобара – босого и отчаявшегося – пристрелили на той черепичной крыше, в Колумбии стало намного безопаснее. Когда мы через несколько недель проверили статистику убийств в Медельине, никто не удивился, что количество убийств упало почти на восемьдесят процентов.
Мы праздновали до самого утра.
Когда над Боготой встало солнце, мы с Конни вышли из бара, крепко держась за руки. Улица казалась нам светлее, и даже привычный смог, укутывающий город, будто бы развеялся, приветствуя колумбийцев в новом, светлом будущем.
К своему дому мы подошли на восходе.
На улице уже продавали газеты. Когда мы с Хавьером вернулись в Боготу, я успел глянуть на газетные заголовки. Мы даже сфотографировались с выпуском «Эль-Тьемпо», главную страницу которой пересекала кричащая надпись: «AL FIN, CAYO!» («Он наконец пал!»).
Но в то чудесное утро мне запомнился заголовок на первой странице газеты «Ла-Пренса»: «РАДУЙСЯ, КОЛУМБИЯ! МЕЖДУ БЕЗУМИЕМ И НАДЕЖДОЙ».
Я сам не сказал бы лучше.
Заключение
ХАВЬЕР
Кокаиновые картели снова активизировались менее чем через две недели после смерти Эскобара.
Конечно, больше всех от уничтожения Медельинского картеля выиграл картель Кали. Все войны с наркомафией всегда заканчиваются одинаково: стоит избавиться от основной группировки наркоторговцев, как ей на смену приходит другая. Главари картеля Кали, братья Орехуэла, учились на ошибках Эскобара, пока он был жив. Они поняли, что безопасней держаться в тени, и сделали упор на расширение сети распространения наркотиков. Я всегда говорил, что Медельинский картель действовал подобно группке ковбоев на Диком Западе, а торговцы картеля Кали вели себя по-деловому и продумывали шаги, как бизнесмены с Уолл-стрит.
Я не считаю, что мы проиграли войну с наркомафией. Поиски Эскобара увенчались успехом, но этот успех, пожалуй, был обусловлен тем, что для многих из нас эта война стала личной. Все мы хоронили друзей и коллег-полицейских. Мы пережили похищения, взрывы автомобилей, теракт на рейсе «Авианки» – и всё это было организовано одним человеком. Потребовалось десять лет, чтобы избавиться от Эскобара, и я горжусь тем, что мы помогли колумбийцам вернуть себе родную страну. Меня также греет мысль, что впервые в истории удалось уничтожить наркокартель целиком.
Однако смерть самого жестокого наркобарона почти ничего не изменила в самой Колумбии, где новые картели по-прежнему вмешивались в политику. Например, один информатор предоставил нам копию пленки с перехваченным разговором, во время которого Мигель Анхель Родригес Орехуэла, главарь картеля Кали, сообщает своему подручному о том, что вложил более трех с половиной миллионов долларов в президентскую кампанию Эрнесто Сампера. До выборов оставалось несколько дней, и Сампер шел вровень с другим кандидатом – Андресом Пастраной Аранго.
Посол Басби прослушал запись в ошеломленном молчании и передал Джо Тофту, который вышел из себя. Затем запись доставили президенту Гавирии, который отправил ее в генеральную прокуратуру. Тофт был в ярости. Он понимал, что до голосования власти ничего не сделают, и попросил у Вашингтона разрешения слить запись в СМИ. Ему отказали, и мы вынуждены были молча смотреть, как Сампер вырвал победу.
Тридцатилетний ветеран войн с наркомафией в США и Латинской Америке, Тофт больше не мог это терпеть. Он передал записи колумбийским и американским репортерам, а затем лично выступил на колумбийском телевидении, разоблачая «наркодемократию» в стране. После этого он уволился из УБН.
Мы понимали его порыв. Мы так долго и тяжело сражались за мир в Колумбии, что, когда Сампер победил на президентских выборах, жертва сотен храбрых полицейских, судей и журналистов казалась напрасной.
Собирая вещи перед отъездом из Колумбии, я вспоминал тот далекий летний вечер, когда мы с напарником Гэри Шериданом во время посиделок в ресторане узнали, что головорезы Эскобара убили кандидата в президенты Луиса Карлоса Галана в ходе кампании, проводимой в окрестностях Боготы.
Одним из убийц был sicario Эскобара Джон Хайро Веласкес Васкес по прозвищу Попай. Он бахвалился, что за время работы на Эскобара убил почти триста человек, но мы считаем, что жертв было гораздо больше. Попая осудили за убийство Галана, он отбывал срок в колумбийской тюрьме. В 2014 году, после того, как он отсидел двадцать два года из тридцати положенных, его выпустили. Последнее, что я о нем слышал: он водил экскурсии по местам самых жестоких массовых убийств и по кладбищу Медельина, показывая туристам могилы своих жертв.
