Поначалу вместе со слезами выплескивается гнев, но гнев быстро угасает. Слезы остаются.
Она поддевает пальцем клапан конверта и тянет. Печать ломается легко, как шейные позвонки.
Рэд читает.
Мир вокруг охвачен огнем. Высыхают растения. Волнами на берег выбрасывает трупы.
Рэд кричит в небеса. Она призывает к ответу Созданий, в которых не верит. Она хочет, чтобы Бог был – тогда Рэд могла бы проклясть Ее.
Она снова читает.
Радиационный ветер пронизывает ее насквозь. Скрытые органы пробуждаются, чтобы сохранить ей жизнь.
За спиной стоит тень.
Рэд оборачивается и смотрит.
Она никогда раньше не видела Ищейку, свою тень; даже сейчас перед ней лишь силуэт, воздушная рябь, как от хрусталя, опущенного в прозрачную реку. И тень протягивает к ней свою руку. Значит, все-таки не из Агентства – и не из Сада. Самое время разгадать эту загадку, сорвать маски, получить ответ.
«Какое это имеет значение? – думает она. – Какое все это имеет значение?»
Она кладет письмо в просящую стеклянную ладонь и делает шаг с утеса.
Она цепляется за свое горе, пока одни камни проносятся мимо, а другие – стремительно приближаются, и небо изрешечено бомбами, но на последнем вздохе перед столкновением не выдерживает. Слишком гуманно, слишком просто, слишком быстро. Блу не почтила бы ее такой чистой смертью. А Рэд всегда была трусихой.
Обливаясь слезами, чертыхаясь, с разбитым сердцем, не долетев всего ничего до земли, она ускользает в прошлое.
О, Рэд.
Ты – мои судороги. Мои конвульсии. Ты – кнут, раскручивающийся в моих венах, и я пишу тебе в промежутке между взмахом и звуком щелчка.
Разумеется, я пишу тебе. Разумеется, я проглотила твои слова.
Я постараюсь собраться с силами и выдавить из себя что-то, что ты сможешь прочесть. Я берусь за перо и бумагу, потому что ни на что другое не остается времени, но и это по-своему роскошь – писать тебе. Писать на виду у всех. Писать в такт тому, что происходит со мной прямо сейчас. Это даже завораживает. О лучшем враге я и не мечтала. Жаль, что ты не слышишь моих оваций.
Браво, мой плод граната. Отлично сработано. Девять из десяти.
(Один балл я всегда приберегаю для тех, кто может прыгнуть выше своей головы.)
Боль в задних зубах? Интересный штрих. Сначала меня знобило, а теперь вот, кажется, затряслись руки, поэтому прошу меня великодушно простить за каллиграфические изъяны. Воспринимай их как свой персональный триумф.
Если честно, сперва меня огорчала прозрачность твоего двойного блефа. Ты была слишком щедра на уверения, по-моему
[19]. Но в итоге это сработало – я вкусила твое отравленное яблоко. Правда, мне не лежать в стеклянном гробу – только им и могла бы стать для меня ваша Смена – и, уж конечно, не быть целованной принцем-некрофилом, который вовлек бы меня совсем в другую историю.
Из тебя вышел бы потрясающий агент для нашей стороны, я серьезно. Тебя растрачивают впустую, и это печалит меня больше всего – твоя сладость спрятана в холодных, острых предметах, которые не станут трепетать, когда пронзят кожу.
Игла опускается в желобок и бежит по спирали своей дорожки. Я говорю анахронизмами, пока мое время подходит к концу. Приятно ощущать в себе что-то общее с вселенной. Я умирала только раз – я тебе рассказывала, – и тогда все было совсем по-другому. Странно, что только когда тебя стирают из бытия, ты начинаешь понимать более глобальный контекст.
Я любила тебя. Это правда. Меня осталось совсем немного, и по-прежнему я не могу не любить тебя. Вот как ты победишь, Рэд: долгая партия и грамотно разыгранная, неочевидная рука. Ты сыграла меня, как симфонию, и я надеюсь, не против, если я скажу, что немного горжусь тобой за столь блистательное предательство.
Я вижу тебя сейчас, как красные песочные часы на спине черной вдовы, отмеряющие срок моей жизни остывающей кровью. Я представляю, как ты приходишь к тому, что остается от моего тела, прядешь свой нанитный саван, чтобы разобрать, изучить, поглотить мои останки. Подозреваю, со стороны все это выглядит нестерпимо опрятно. Скучно даже. Во всяком случае, я к тому времени должна быть мертва.
А боль действительно нечеловеческая. И это на самом деле прекрасно. Так вот каково это – совсем не чувствовать голода? Гораздо проще, чем наоборот. Жаль, что я не могу вернуться вверх по косе и…
Кажется, все. Мне нужно сохранить немного сил, чтобы запечатать письмо. Вообрази, что сказала бы миссис Ливитт! Или Бесс, или Чаттертон!
Спасибо, Рэд. Это было незабываемое приключение.
Береги себя, моя тисовая ягода, моя дикая вишня, моя наперстянка.
Твоя,
Блу.
Рэд убивает время.
Она шагает сквозь завесы прошлого – женщина, облаченная в пламя, с руками, мокрыми от вражеской крови. Ее бритвенно-острые лезвия-ногти как в масло входят в мягкие ткани твоей спины; подобно тени, она преследует тебя по длинным пустым коридорам, ее шаги размеренны, как стук метронома, неотвратимы. Темным ангелом она обрушивает свое милосердие на груды покореженного металла в Момбасе и Кливленде.
Комендант отчитала ее за то, что она объявилась тогда в аптеке, но Рэд возразила, что должна была увидеть лично, должна была знать наверняка, что угроза устранена. Поверила ли ей комендант? Возможно, нет. Возможно, выживание – это тоже наказание в своем роде.
Она утратила и всякий такт, в нехватке которого когда-то упрекала ее Блу, и прежнюю соревновательную порядочность в своей агентурной работе. Она отринула все орудия и вернулась к самым базовым и нелицеприятным физическим действиям. Выиграть битву, проиграть битву, задушить старика-злодея в ванне его пентхауса в небоскребе – все кажется напрасным, и не зря: на войне, ведущейся сквозь время, разве есть великий смысл убивать призраков, которые, стоит чуть перемешать нити, вернутся к прежней жизни или проживут новые, которые никогда не подведут их под топор палача? Убийство – монотонная работа. Убивай и убивай их, снова и снова, выпалывай как сорняки этих маленьких монстров.
Ни одна смерть не приживается, кроме той единственной.
На войне в таком состоянии она бесполезна. Ей сейчас разве что снег лопатой ворочать. Но она – герой, а герои могут себе позволить и снег поворочать.
Сад посылает против нее снаряды – зловонно-зеленые, с ревом пикирующие с инопланетных кос и под странными углами летящие в страну призраков, где скитается Рэд, – подходящая компания, убить или умереть.
Она посещает Европу, потому что там нравилось Блу.
Теперь она произносит ее имя даже в мыслях. Чем она рискует?
