Давным-давно в месте впадения реки Охты в Неву возвышалась шведская крепость. В память о победах русского оружия сохранился небольшой мемориал «Взятию крепости Ниеншанц». На берегу Невы в районе Малоохтинского проспекта устроен символический бастион из серого гранита высотой около метра. Шесть чугунных пушек смотрят в сторону реки. Памятник обозначает историческое место, где находился один из бастионов шведской крепости, охранявшей невские берега с 1611 по 1703 г.
Местность становилась ареной русско-шведского противостояния ещё с незапамятных времён. В июле 1240 г. здесь прошло военное столкновение полков под командованием молодого новгородского князя Александра со шведскими войсками под командованием Биргера. Шведы бежали, а князь получил прозвище Невский.
Но шведы не унимались, и, как говорит новгородская летопись, «пришли из-за морья свеи в великой силе в Неву, привели мастеров из своей земли, а из Рима особо искусного мастера, и поставили укрепленный город – настоящую крепость над Невою, в устье Охты-реки». В 1300 г. свою новую крепость они назвали Ландскроной, что переводится как «Венец земли». Через год новгородская армия разрушила это укрепление.
Шведы успокоились на 300 лет, но в 1617 г. вновь пришли на Охту, где возвели мощное военное укрепление – крепость Ниеншанц, которую русские называли по-своему – Канцы.
Крепость возводится на охтинском мысе, а шведский городок при ней размещается на правом берегу реки Охты. Оба поселения соединяла подъёмная переправа, которая находилась там же, где сейчас расположен Комаровский мост. Шведский город Ниеншанц растёт и к XVII в. насчитывает более двух с половиной тысяч жителей, занятых на судостроительной верфи, в производстве смолы и дегтя и на нескольких небольших мельницах. Канцы становятся перевалочным пунктом по экспорту в Россию железа и меди.
Царь-реформатор Пётр I понимал, что пока шведская армия присутствует на Охте, выход России на Балтику закрыт.
В апреле 1703 г. войска под командованием фельдмаршала Шереметева выступили из Шлиссельбурга на Ниеншанц и к 25 апреля достигли его стен. Гарнизон крепости насчитывал около шестисот человек, на валах высотой 18 метров цитадель защищало 78 пушек. Но всё решилось относительно быстро. Русская армия начала обстрел крепости из пушек, который продолжался всю ночь, и к утру крепость пала, а комендант вручил Шереметеву «городовые ключи на серебряной тареле».
Позднее государь Пётр Алексеевич приказал срыть крепость, так как «оная мала, далеко от моря и место не гораздо крепко от натуры…».
Девятая экскурсия
Императорский фарфоровый завод – Скорбященская церковь
Императорский фарфоровый завод
Императорский фарфоровый завод (пр. Обуховской обороны, 151) считается первым подобным предприятием в нашей стране и относится к старейшим в Европе. Завод основан в 1744 г. шведом Христофером Гунгером при участии барона Ивана Антоновича Черкасова. Фарфоровое производство организовали за городом, и первоначально оно называлось Невской порцелиновой мануфактурой. На заводе производили посуду для Императорского двора, и заведовал производством мастер и новатор Дмитрий Виноградов. С 1779 г. на предприятии работает французский мастер Жан-Доминик Рошет, создатель серии фарфоровых фигур «Народы Российского государства» и Арабескового сервиза.
С конца XIX столетия заказы императорский семьи изготовляли на заводе, который носил новое название – Императорский фарфоровый завод. Один из двух выпущенных экземпляров заказа шёл в музей, открытый на предприятии. Пополнение заводской коллекции происходило весь прошлый век.
В 1925 г. Фарфоровому заводу присвоили имя М.В. Ломоносова, поэтому позднее стала употребляться короткая форма названия предприятии – Ломоносовский фарфоровый завод (ЛФЗ). С этим клеймом продукция предприятия выпускалась до 2005 г., пока вновь не изменили название завода, вернув историческое.
Императорский фарфоровый завод
Продукция Императорского фарфорового завода
В основе современного производства фарфоровых изделий лежит технология, разработанная в середине XVIII столетия Д.И. Виноградовым.
Фарфоровая масса приготовляется из каолина (белой глины), кварца, полевого шпата и различных добавок. Раньше в состав фарфора включали белую глуховскую глину из Черниговской области.
После размешивания жидкой фарфоровой массы её заливают в гипсовые формы. Затем из неё извлекается наполовину готовое изделия, которое требует обработки и сушки. Фарфоровые изделия обжигают при температуре 900 °C в течение суток, а после покрытия изделия глазурью его вновь помещают в печь на двое и более суток, но уже при температуре 1380–1430 °C.
Расписывают фарфоровые изделия художники, и даже массовые изделия приходится дорисовывать вручную. В настоящее время Императорский фарфоровый завод в Санкт-Петербурге выпускает около 4 тысяч наименований изделий от чайных и столовых сервизов до жанровых скульптур, ваз и декоративных блюд.
Скорбященская церковь
На левом высоком берегу реки Невы, прямо за Железнодорожным мостом, стояла знаменитая на весь Санкт-Петербург церковь иконы Божией Матери «Всех Скорбящих Радость» (пр. Обуховской обороны, 24).
Во второй половине XVIII в. в этом месте построили небольшую деревянную часовню, отметив ей место, где крестьяне нашли икону «Всех Скорбящих Радость».
Точных данных о происхождении этой иконы нет. Городская легенда связывает появление образа с именем купца
С.И. Матвеева, подарившего её в часовню. Икону выловили в Неве, и она находилась у матери купца до её кончины. Другая легенда гласила, что икону прибило волной к речному берегу, и в память об этом местные жители поставили там часовню. Ещё одно народное предание говорило о купце, спасшемся от жестокой бури на реке и в память об этом построившем часовню для чудотворной иконы, находившейся с ним в тот тяжёлый день. Это всё местные поверья, и что случилось на самом деле, нам неизвестно.
Правда лишь то, что известность к иконе пришла в результате буйства стихии, но много позже времени её появления в Петербурге. День 23 июля 1888 г. стал знаменательным в её истории. Во время грозы в здание ударила молния, и деревянная постройка загорелась, стекло киота иконы «Всех Скорбящих Радость» треснуло, и она упала на пол, на кучу монет, рассыпавшихся из ящика для пожертвований. Большей частью это были грошики – маленькие, словно семечки, монетки, достоинством 1/2 копейки. Двенадцать из них будто приклеились к живописной поверхности, при этом сами краски словно обновились и стали яркими. Позднее одна монетка отпала.
