К началу IX столетия все элементы эпохи викингов были уже налицо. Скандинавы добились неоспоримого превосходства на море и изучили главные торговые пути. Мир средневековой Европы, еще не оценивший масштабов опасности, лежал перед ними как на ладони. Оставалось лишь выбрать подходящую цель.
Глава 2. Слезы Карла Великого
…он вовсе не такой смельчак,
за какого выдавал себя…
«Сага о Греттире»
Легенда гласит, что однажды, в конце VIII века, Карл Великий посетил один из городов на побережье Франции и за завтраком увидел из окна, что к берегу приближаются корабли викингов. Придворные Карла приняли их за купеческие, но император воскликнул, что эти суда несут на себе «злейших неприятелей». Франки ринулись на берег, обнажив мечи, однако викинги не приняли бой и мгновенно скрылись из виду – словно растаяли в воздухе. Разочарованные придворные вернулись во дворец, и взорам их предстало удивительное зрелище: Карл Великий, император Запада и воссоздатель мирового порядка, стоял у окна и рыдал, обливаясь слезами. Никто не посмел потревожить его вопросом, но некоторое время спустя он сам объяснил причину своего расстройства:
Знаете ли, о мои возлюбленные, о чем я плакал? Не о том, говорил он, что я боюсь, чтобы эти глупцы, эти ничтожные люди, могли мне быть опасны; но меня огорчает то, что они при моей жизни осмелились коснуться этих берегов; и я горюю теперь, потому что предвижу, сколько бедствий они причинят моим преемникам и их подданным
[41].
Это, разумеется, всего лишь легенда, но Карл Великий не нуждался в пророческом даре, чтобы предвидеть опасность, исходившую от викингов. Более того, он не один год готовился к обороне от норманнов – и, по иронии судьбы, сам же и привлек внимание викингов к своей империи.
Торговые связи между франками и скандинавами возникли еще за столетие до Карла Великого, а возможно, и раньше. Меха, янтарь, гагачий пух и точильные камни из Скандинавии высоко ценились на франкских рынках. Датские купцы часто посещали крупные торговые центры на территории будущей империи Карла – Дорестад на Рейне и Квентовик близ Булони
[42]. Однако при Карле Великом положение дел изменилось. Прежде франки владели могущественным и устойчивым королевством на территории, охватывавшей западную часть современной Германии и восточную часть Франции. Но Карл, ставший королем франков в 768 году, немедленно принялся расширять свои владения во все стороны. К 800 году он уже захватил часть Пиренеев, Баварию и почти всю Северную Италию, сплотив завоеванные земли в новое государство – такое огромное, какого мир не знал со времен римских цезарей. На Рождество того же года состоялась искусно срежиссированная самим Карлом церемония: папа Лев III, якобы по собственной инициативе, возложил ему на голову императорскую корону и провозгласил Карла новым императором Западной Римской империи – первым за три с лишним века, на протяжении которых этот титул оставался вакантным
[43].
Карл начал чеканить монеты по образцу римских и возводить императорские дворцы. Одно время он даже подумывал жениться на византийской императрице и вернуть северной части Средиземного моря статус «римского озера». Под эгидой всемогущего императора Запада занималась заря нового Франкского мира, Pax Francia. Честолюбивым замыслам Карла не было предела – и, казалось, не найдется такого деяния, которое окажется ему не по плечу. Ученый Алкуин – тот самый, который описал первый набег викингов на Линдисфарн, – намекал даже, что император франков способен вернуть на родину молодых монахов, уведенных морскими разбойниками в рабство.
Обзаведясь императорским титулом, Карл, несомненно, потешил свое тщеславие, но вместе с тем и встревожил всех соседей новоявленной империи. Стремление франков к экспансии и очевидные стратегические таланты Карла Великого представлялись опасным сочетанием. «Имей франка другом, но не соседом», – гласила византийская поговорка VIII века.
И к 804 году даны уже охотно согласились бы с византийцами, даже если прежде смотрели на вещи иначе. В том году Карл Великий наконец сломил сопротивление саксов на северо-западе Германии, завершив войну, которая длилась более трех десятилетий. Франки и даны оказались теперь соседями, и у скандинавов возникли все основания полагать, что они станут следующим номером программы.
Непосредственный повод для беспокойства Карл подал своим решением построить флот, которого явно недоставало его могущественной, но всецело сухопутной державе. На словах он ставил целью перекрыть датским морским разбойникам доступ к Эльбе – реке, защищавшей северо-восточную границу империи. И прежде он уже пытался решить эту проблему, построив два укрепленных моста, по которым можно было легко перебросить войско. Таким же образом он поступил и с другими крупными реками в своих владениях. Плавучий мост из понтонов, оснащенных якорями и связанных между собой веревками, был наведен через Дунай – великую восточную реку, по которой пролегал путь в самое сердце империи, а между Рейном и Дунаем начали прокладывать канал, чтобы можно было быстрее переправлять войска к той границе, которая окажется под угрозой
[44].
Когда император объявил о строительстве североморского флота, даны не без оснований заподозрили, что Карл Великий избрал своей очередной мишенью датский порт Хедебю, располагавшийся в глубине фьорда Шлей, у самой границы с империей франков. Этот важный перевалочный пункт на торговых путях викингов успешно соперничал даже с самыми крупными франкскими рынками. Даны открыли в Хедебю пропускные пункты для взимания денежных сборов, построили монетный двор (первый в Скандинавии) и вели бодрую торговлю, подрывая благосостояние имперских торговых центров. Своим процветанием Хедебю был обязан военному вождю викингов по имени Гудфред. Хронисты франков называли его «королем», но на самом деле он был лишь одним из правителей, властвовавших в Дании. Многие даны признавали его господство, однако у Гудфреда имелись соперники, в том числе и на полуострове Ютландия, ныне составляющем основную часть государства Дания
[45].
