Согласно Дудону, отец Роллона был доверенным другом Харальда Прекрасноволосого, первого короля Норвегии, и человеком чрезвычайно гордым и независимым: о нем сказано, что он «не гнул шею ни перед одним королем». Вероятно, зря: незадолго до смерти Харальд Прекрасноволосый назначил наследником своего любимого сына Эрика Кровавую Секиру, который не отличался терпимостью к гордецам. Сразу же после смерти Харальда Эрик захватил владения отца Роллона, а самого Роллона отправил в изгнание.
Подобно многим другим скандинавам, вынужденным бежать из-под власти более могущественных соотечественников, Роллон стал профессиональным викингом. Юные годы он провел в набегах на Англию и Фрисландию. Благодаря могучему телосложению (из-за которого он и получил прозвище Пешеход, потому что ни одна лошадь не могла выдержать его веса) он быстро завоевал уважение среди датских воинов и собрал большой отряд. Так гласят легенды; но как бы ни обстояло дело в действительности, Роллон в конце концов устал от набегов, покинул берега Британии и присоединился к волне переселения норманнов на земли Западно-Франкского королевства. Этот процесс начался после победы короля Альфреда над великим языческим войском. Летом 885 года армия викингов, крупнейшая за всю историю континентальных нашествий (700 кораблей, несших в общей сложности не менее сорока тысяч человек), двинулась на Париж
[93]. «Ярость норманнов, – писал один французский клирик, – обрушилась на наши земли». Но единого и признанного всеми вождя у этой орды – в отличие от войска, терзавшего Англию, – не было. Когда парижане послали местного, оседлого викинга на переговоры с захватчиками, тот не сумел найти никого, кто мог бы говорить от имени всего войска. На вопрос, кто они такие и чего хотят, викинги (согласно Дудону) ответили, что они – даны и пришли завоевать Францию. Когда посланник спросил, кто у них король, они встали в позу и заявили: «У нас нет короля, потому что мы все равны!»
Возможно, этот диалог – не более чем вымысел норманнского историка, стремившегося подчеркнуть независимость герцога Нормандии от французской короны, но все же он неплохо передает дух свободы, отличавший викингов IX века. Викинги придавали очень большое значение свободе слова и свободе действий – и не как абстрактным идеям, а в самом буквальном смысле. В большинстве своем это действительно были изгои, не признававшие над собой никакого короля и желавшие собственными усилиями приобретать богатство и славу. Ими двигала страсть к грабежам, а не любовь к родине, не вассальные обязательства и даже не стремление укрепить и защитить родовые или семейные узы.
Если кто-то из них и пользовался в своей среде уважением больше прочих, то это был Сигфред – викинг, который ранее сражался в рядах Великой языческой армии. Через год после примирения Альфреда с Гутрумом он пересек Северное море во главе большого войска и разграбил несколько городов на побережье Фрисландии. Следующие несколько лет он посвятил набегам на города Восточно-Франкского королевства – Маастрихт, Кёльн, Экс и Трир. Наконец, император франков Карл Толстый решил избавиться от викингов и предложил им выкуп.
Сигфред охотно принял предложение и отправился разорять Пикардию и Фландрию. Но три года спустя, весной 885-го, он вернулся во владения Карла и снова потребовал деньги. Карл отказал, и тогда Сигфред привел свои корабли в устье Сены, отмахнулся от войска франков, как от надоедливой мухи, и разграбил Руан. После этого он присоединился к другим военным отрядам, что двигались в глубь страны. В ноябре того же года вся армия завоевателей подступила к Парижу.
В IX веке Иль-де-Франс с берегами Сены соединяло лишь два моста. Северный был узким, но каменным и хорошо укрепленным с обеих сторон большими гарнизонными башнями. Южный мост тоже защищали башни, но сама конструкция была деревянной и более хрупкой.
От этих двух мостов зависело все. Если бы викингам удалось их разрушить, они не только отрезали бы Париж от источников снабжения, но и открыли бы себе доступ в богатые сельские земли, которые простирались за городом. Но если бы парижане удержали мосты, то викинги, в свою очередь, потеряли бы возможность продвигаться дальше и им пришлось бы встретиться лицом к лицу с императорской армией, если та пришла бы на помощь Парижу.
Сначала Сигфред попытался договориться миром. В Париже было лишь около двухсот вооруженных солдат, а Сигфред пообещал, что викинги не тронут город, если им позволят беспрепятственно разрушить оба моста. Парижане отказались, заявив, что сам император доверил им защищать эти мосты и они будут исполнять свой долг до последнего. На следующий день началась осада.
Надеясь застать парижан врасплох, Сигфред бросил все силы против башни на северном берегу Сены, которая защищала каменный мост. Но защитники города оказали достойное сопротивление, поливая врагов кипящим маслом и смолой. Потратив целый день на бесплодные бои и понеся тяжелые потери, викинги отступили. На следующий день они совершили еще один штурм – и обнаружили, что за ночь парижане надстроили к башне еще один этаж, что дало им дополнительное преимущество. Ни таран, ни тяжелая катапульта не помогли викингам переломить ситуацию, и к вечеру они снова отступили с ужасающими потерями.
Стало понятно, что нужно либо выработать новую тактику, либо усовершенствовать осадное снаряжение. Викинги обнесли свой лагерь частоколом и потратили следующие несколько недель на сбор припасов и разработку планов. В последний день января 886 года они нанесли мощный, хорошо скоординированный удар – но уже не по башне, а по самому мосту. Для начала они засыпали защитный ров, бросая в него все, что подвернется под руку, включая хворост и трупы животных. Когда этого оказалось недостаточно, викинги перебили пленных и тоже бросили их тела в ров.
Соорудив таким образом насыпь на дне рва, они смогли приблизиться к оборонительной башне и попытались поджечь ее. Однако и в этот раз ничего не вышло: защитники вновь заставили их отступить. Прибегнув к последнему средству, викинги наполнили три корабля соломой, подожгли их и пустили по реке, чтобы те врезались в башню и мост. Но огонь не причинил вреда каменным опорам, и корабли сгорели без толку.
Эта череда неудач – оплаченных, вдобавок, ценой множества жизней – могла бы подорвать боевой дух викингов, но через несколько дней сама природа преподнесла им подарок: начался зимний паводок, и южный мост просто-напросто смыло в реку. Башня, защищавшая его, стала легкой добычей, после ее осады путь открылся. Оставив небольшую часть войска для продолжения осады, викинги двинулись вверх по Сене и дошли до самой Луары, разоряя все на своем пути.
Парижане слали отчаянные просьбы о помощи, умоляя Карла Толстого прийти к ним на помощь. Император в это время находился в Италии, так что освободительный поход возглавил один из его военачальников – Генрих Саксонский. Вероятно, император внушил ему, что нужно поспешить, потому что Генрих подгонял свою армию изо всех сил. Зимний переход через Альпы дался ему нелегко, и первая же атака на лагерь викингов обернулась кровавой рекой. Не желая искушать судьбу, Генрих отступил и больше не пытался снять осаду.
