А если даже всех этих чудес было недостаточно, чтобы разжечь жадность русов, то к их услугам были базары, что кипели жизнью и сулили несметные прибыли. Еще в VI веке византийцы добыли секрет производства шелка, отправив двух монахов осмотреть китайскую шелковую мастерскую. Ознакомившись с тонкостями шелководства, монахи ухитрились похитить несколько шелкопрядов, спрятав их в полой бамбуковой трости и положив туда много шелковичных листьев, чтобы ценные насекомые не умерли по дороге от голода. Вернувшись в Константинополь, монахи посадили первые в городе шелковицы, и так было положено начало самому прибыльному из всех византийских производств.
Шелк, который русы покупали в Багдаде, был импортным, с обычной для привезенных товаров наценкой. Но в Константинополе шелком торговали без посредников, так что перепродавать его в Скандинавии было куда выгоднее. Торговый маршрут был опасным, но зато русам не приходилось спрашивать разрешения на проезд и делиться с кем-либо прибылью.
Одним словом, Константинополь, который викинги называли «Миклагард», то есть «Великий город», определенно стоил риска. Судя по хроникам, они впервые посетили столицу Византии в 838 году (хотя, вероятно, знали о ее существовании еще раньше) и, надо полагать, были потрясены ее нескончаемым богатством. Впрочем, не меньшее впечатление должны были произвести на них и городские стены. Константинополь был окружен тремя линиями обороны. Первая состояла изо рва 20-метровой ширины, обнесенного двухметровым частоколом. Если бы нападающие прорвались через эти укрепления, им пришлось бы штурмовать внешнюю стену около 9 м высотой, а защитники города смогли бы отступить через многочисленные малые ворота. Последняя линия обороны была самой внушительной: массивная внутренняя стена высотой 12 м и толщиной около 6 м. Отряды защитников могли без труда перемещаться по верху этой стены в любую нужную точку. Кроме того, стена была укреплена 96 башнями, из которых лучники могли посылать стрелы практически в любом направлении. Все эти оборонительные сооружения в сочетании с хорошо подготовленными войсками означали, что город, по существу, неприступен. И мало кто отважился бы проверить его оборону на прочность
[142]. Но русы, по-видимому, усмотрели в этом вызов. Пускай Константинополь и был величайшим городом мира, пускай он и давал отпор любым захватчикам на протяжении последних четырех сотен лет, но все же он стоял на полуострове. С трех сторон его окружала вода, а вода была для викингов родной стихией.
Они выступили в поход из Киева, где Аскольд и Дир подготовили и снарядили около 200 кораблей. Добравшись до Черного моря, викинги скрытно прошли вдоль побережья: имперские дозорные ничего не заметили. 18 июня 860 года, на закате дня, флот северян приблизился к массивным стенам Константинополя. По счастливой случайности – или по дальновидному плану – время для атаки было выбрано идеально. Император был в отъезде, никто не ожидал нападения, и «Великий город» стал для викингов легкой добычей.
Глава 16. Миклагард
…ужас и тьма лишили вас рассудка…
Патриарх Фотий
Византийская империя, которая уже много лет враждовала с исламом, не так давно переломила ход борьбы. Отчасти это объяснялось временным упадком халифата, а отчасти – благоразумной стратегией византийских императоров, в результате которой удалось вернуть часть территорий, потерянных за последние два столетия. Нынешний император пожинал плоды этих успехов, но, потерпев несколько поражений на полях битв, стремился доказать свою доблесть и заглушить пошедшие в народе слухи о его трусости. Как только представилась возможность отвоевать кое-какие земли на границе с арабами, этот император, Михаил III (более известный потомкам под прозвищем Михаил Пьяница), выступил в поход.
С собой он взял большую часть флота – что было вполне разумно. Мусульмане были сильны на суше, но в морских сражениях уступали противнику, а вдобавок императорский флот можно было использовать для снабжения армии продовольствием. Константинополь остался беззащитным, но Михаила это не беспокоило: за все время существования города со стороны Черного моря опасаться было нечего. Но тем более сильным потрясением обернулось для горожан нашествие викингов.
Византийцы всегда считали, что к северо-востоку раскинулись безлюдные, неосвоенные земли, которые служили надежной преградой на пути вражеских племен, обитавших по ту сторону этой дикой местности. В тех краях не было ни городов, ни крупных поселений, в которых армия могла бы пополнить припасы, ни верфей, где могли бы построить флот. И тем не менее именно с той стороны появились чужеземные корабли, украшенные резными драконами и несущие на себе грозных воинов.
В отсутствие императора и большей части армии задача обороны города легла на патриарха Фотия. Константинополь был парализован страхом. «Вы застыли, как пораженные громом, – позже писал Фотий, обращаясь к своим согражданам. – Ужас и тьма лишили вас рассудка. Вы, захватившие столько добычи у стольких врагов, приходивших из Европы, Азии и стран Леванта, теперь дрожите при виде копья в руке грубого варвара, который вот-вот обратит в добычу вас самих!»
И действительно, горожане могли только с ужасом смотреть, как русы грабят и разоряют беззащитные пригороды столицы. Те, кто не успевал бежать, гибли от меча или огня, когда викинги поджигали разграбленные поселения. Затем корабли русов повернули к островам у побережья – а жители города наблюдали за ними из императорской гавани. Эти так называемые Принцевы острова издавна служили прибежищем для отшельников и местом заточения для политических заключенных. Там дожили свой век несколько императоров, свергнутых и ослепленных соперниками в борьбе за трон, и там же сейчас находился предшественник Фотия. Высадившись на островах, викинги пришли в восторг: здесь оказалось множество монастырей, которые сулили большую поживу.
На то, чтобы разграбить их все, ушло несколько недель, а Фотий за это время продумал план обороны города. Патриарх был поистине выдающимся человеком, сочетавшим обширную эрудицию
[143] с необычайной политической изворотливостью. Первым делом он призвал монахов, что охраняли самую святую реликвию Константинополя – покров пресвятой Богородицы, – и велел пронести ее вокруг городских стен. Не то чтобы это произвело какое-то впечатление на русов, но определенно подняло дух населения, напомнив горожанам, что они находятся под божественной защитой.
И похоже, столицу Византии действительно хранил сам Господь. Что произошло после этого, неизвестно: единственный источник того времени об этом умалчивает, а более поздние хроники говорят невнятно. Но, скорее всего, у берегов Константинополя разыгрался шторм, и в то же время на помощь городу подоспели императорские корабли
[144]. Северяне обратились в бегство, буря разбросала их корабли, и на этом поход на Византию окончился.
