Дети помогали родителям по хозяйству. Девочек учили варить пиво и сбивать масло, мальчиков – охотиться, ходить на лыжах и работать по дереву или металлу. Игры были рассчитаны на то, чтобы лучше подготовить детей ко взрослой жизни. Излюбленными забавами у мальчиков были прыжки с отягощением и плавание при полном вооружении, а взрослый викинг, как правило, мог проплыть без отдыха несколько километров.
Порядок в обществе поддерживался суровыми наказаниями. Мужчин, уличенных в прелюбодеянии, вешали или затаптывали лошадьми насмерть, поджигателей сжигали на костре, а братоубийц, по свидетельству Саксона Грамматика, подвешивали вверх ногами и оставляли на растерзание волку. Бунтовщиков, выступавших против общины (или, позднее, против короля), разрывали на части, привязав к лошадям или разъяренным быкам.
Несмотря на все эти варварские обычаи, викинги ценили искусство и полагали, что хорошо воспитанный человек должен быть музыкальным. Известно сказание о норвежском короле Годмунде, который нанял музыканта, игравшего с такой страстью, что даже ножи и тарелки на столе пускались в пляс. Двор конунга или ярла не мог считаться достойным, если при нем не было поэтов, музыкантов и танцоров. «Сага об оркнейцах» (XIII век) повествует о ярле Рёгнвальде Могучем и Мудром, который играл важную роль в политике и был дружен с королем Норвегии, и среди самых достойных своих талантов этот ярл числил умение играть на арфе.
Пожалуй, ни у одного народа Европы не было таких буйных и шумных праздников, как у викингов. Пиры могли затягиваться надолго (например, датский король Свен Эстридссон однажды пировал на протяжении восьми дней) и никогда не обходились без выпивки. Приемлемым и уместным на таких праздниках считалось пить безо всяких ограничений, но при этом пирующие нередко состязались между собой (обычно в остроумии и сообразительности), стараясь продемонстрировать стойкость к опьянению. Задача осложнялась тем, что отказаться от предложенного рога с пивом или медом считалось грубым оскорблением хозяину: подобное прощали только старикам и больным
[22].
Пиры и законы гостеприимства были важны, не в последнюю очередь потому, что почти шесть месяцев в году викингам приходилось пережидать морозную, снежную зиму на суше или свирепые бури на море. Суровая природа и непростые условия жизни сформировали чрезвычайно практичный и независимый народ. Викинги ценили отвагу и презирали слабость. Среди шведов, которые ходили в походы на восток, был принят обычай, по которому отец опускал меч в колыбель новорожденного сына и говорил: «Я не оставлю тебе наследства. У тебя не будет ничего, кроме того, что ты сможешь добыть этим мечом». Такого подхода, подразумевавшего, что жизнь, славу и богатство необходимо завоевывать, скандинавы придерживались на протяжении всей эпохи викингов. В ответ на вопрос, какую веру он исповедует, один викинг X века заявил: «Я верю в свою силу».
У викингов были боги, но слова, обозначающего религию, не было
[23]. Не было ни «официального» культа, ни общеобязательных догм, ни централизованной церкви. Имелся лишь некий свод верований с многочисленными местными вариациями
[24]. Вселенную викинги представляли как систему концентрических кругов – девяти миров, в большинстве своем невидимых и сгруппированных в три кольца.
Внешнее кольцо, Утгард, населяли великаны и чудовища, кружащие вокруг мира людей, словно волки в ночи, – и только бдительный присмотр богов сдерживал их натиск.
В среднем кольце, которое называлось Мидгард (в буквальном переводе – «срединный двор»), обитали люди и боги. При этом люди делили землю с карликами и темными эльфами
[25], которые умели творить различные волшебные предметы, но ревностно охраняли свои сокровища. Радужный мост Биврёст, на который не могла ступить нога человека, соединял землю с обителями двух божественных племен – асов и ванов. В Асгарде, мире асов, стоял Чертог Павших – Вальгалла, где герои, погибшие в сражениях, пировали в ожидании последней великой битвы. Оказаться в их числе считалось наивысшей честью для воина. Храбрецов, павших в бою, забирали валькирии – щитоносицы Одина: до конца света они должны были успеть заполнить Вальгаллу отборными воинами.
В центре системы миров, во внутреннем круге, помещался Нифльхейм – мир мертвых. Здесь, в вечных сумерках, под надзором богини Хель обитали души умерших – мужчин, женщин и детей. Это мрачное место было не адом для грешников, а скорее, участью, уготованной почти всем – за исключением храбрецов, попадавших в Асгард, и преступников-изгоев (повинных в убийстве, прелюбодеянии или нарушении клятв), которые после смерти становились злыми духами, заточенными в собственных могильных курганах
[26].
Все эти миры соединял между собой исполинский ясень – Мировое древо под названием Иггдрасиль. У корней его сидели норны – три великанши (имена которых означают «судьба», «становление» и «долг»), прядущие нити судьбы всех живых существ: и богов, и людей, и великанов. Они же охраняли Мировое древо от Нидхёгга – огромного дракона, кормившегося трупами злодеев и подгрызавшего корни Иггдрасиля.
Из тринадцати главных богов Асгарда особым почетом пользовались Один и Тор. Знатные воины и вожди, особенно в Дании и на юге Швеции, поклонялись Одину
[27], а крестьяне чаще обращались за покровительством к Тору. Один-Всеотец был богом поэзии, безумия, битв и магии; он мог наделить человека отвагой, а мог лишить его разума. Принеся себя в жертву самому себе и провисев девять дней на Мировом древе, он постиг тайны рун и обрел дар пророчества. Он стремился к мудрости сильнее всех прочих богов. За глоток чудесной воды из источника мудрости он отдал один глаз, а два его ручных ворона, Хугин и Мунин
[28], каждый день облетали всю землю и рассказывали Одину обо всем, что узнали. В битве Один был поистине грозным воителем: его волшебное копье Гунгнир всегда поражало цель, а его восьминогий конь Слейпнир мог скакать не только по земле, но и по воде, и по воздуху. Впрочем, своих врагов Один побеждал скорее мудростью, чем силой
[29].
