Тор, напротив, больше полагался на грубую силу, чем на смекалку. Этот могучий рыжебородый бог с пылающими глазами владел волшебным молотом под названием Мьёльнир, способным сравнять горы с землей и возвратить умершего к жизни. Тор защищал человечество, постоянно сражаясь с инеистыми великанами, которые стремились захватить Мидгард. Он разъезжал по небу на колеснице, запряженной двумя чудесными козлами, а по следу его колесницы катилась гроза. Когда люди видели вспышки молний над горами, говорили, что это Тор бьется с великанами.
Почетом он пользовался всегда, особенно среди мореплавателей, дерзавших выйти в открытое море, но особую популярность приобрел уже под конец эпохи викингов – возможно, потому, что его считали самым надежным защитником от наступавшего христианства.
Будущее виделось викингам далеко не в радужном свете. И неудивительно: затяжной, морозной и темной северной зимой нетрудно представить себе, что тепло уже не вернется. Рано или поздно великаны и чудовища прорвутся в Мидгард. И даже боги не бессмертны: однажды настанет день последней битвы, Рагнарёк, когда погибнут и божества, и норны, и герои, и даже Мировое древо, Иггдрасиль, рухнет, охваченное огнем. Но прежде, чем это случится, темный дракон Нидхёгг, пирующий трупами, поднимется над землей, и настанет долгая зима, которая продлится три года. Брат пойдет войной на брата, и мир погрузится в хаос. Чудовищные волки, которые испокон веков гонятся за солнцем и луной, догонят и проглотят их. Стены Асгарда падут под натиском великанов – порождений льда и пламени, а из царства Хель вырвутся мертвецы, против которых не устоит даже воинство богов и героев. Однако проблеск надежды оставался: двое сыновей Одина и двое сыновей Тора переживут этот «век бурь и секир» и сотворят новую землю.
Спасения от грядущей катастрофы не предвиделось, но это не мешало викингам взывать к своим богам о помощи – особенно на море: ведь жизнь викингов во многом зависела от водной стихии. Когда леса оскудевали дичью, на помощь приходило море и его дары – тюленье, китовое и моржовое мясо. Путешествовать по живописным фьордам Норвегии, вдоль побережья Швеции и между островами Дании можно было только морем. Водные пути были нитями, сшивавшими мир скандинавов воедино, и в результате викинги воспринимали свою жизнь во многом через призму океана. Горный хребет, пересекающий Скандинавский полуостров, они называли Хьёлен, что значит «киль», – как будто сама Скандинавия представлялась им перевернутым кораблем. Младенцев качали в колыбелях-лодочках, дети забавлялись игрушечными корабликами, а взрослые строили дома, похожие на корабли (иногда используя как строительный материал части рангоута и корабельных корпусов). Женщины носили пряжки и броши той же формы, всадники украшали стремена драконьими головами – такими же, какие красовались на носу драккаров. Даже после смерти скандинавы не расставались со своими кораблями. В захоронения знатных мужчин и женщин помещали большие, полностью оснащенные модели кораблей, груженные оружием, драгоценностями, животными и рабами, добровольно или насильно принесенными в жертву
[30]. Не столь высокородных воинов хоронили в простых лодках, достаточно надежных, чтобы унести умершего в вечность, а над могилами бедняков возводили каменную насыпь в форме корабля.
Итак, море играло в жизни викингов важную роль, и потому они были неплохо осведомлены о землях к югу от Скандинавского полуострова. Скандинавия была богата природными ресурсами, в том числе мехами, отборным янтарем и железом, так что норманнам было чем торговать со своими южными соседями. К IX столетию эти торговые связи поддерживались уже несколько веков.
Само слово «Скандинавия» придумал римский географ Плиний Старший в I веке н. э. По ошибке приняв южную оконечность Швеции за остров, Плиний дал ему имя «Скания» – по названию обитавшего там племени
[31]. Его современник Тацит, писавший в конце того же столетия, называет тамошних жителей свионами (откуда и прошло слово «шведы») и сообщает, что, «помимо воинов и оружия, они сильны также флотом. Их суда примечательны тем, что могут подходить к месту причала любою из своих оконечностей, так как и та и другая имеют у них форму носа»
[32].
Эти «примечательные суда» поначалу возили торговцев, а не грабителей, и так продолжалось по меньшей мере несколько веков. Скандинавские товары, особенно породистые лошади и мех чернобурки, высоко ценились на рынках Древнего Рима. Было верно и обратное: в ранних скандинавских захоронениях иногда находят римские товары – большей частью оружие, стекло и драгоценности, привезенные в Скандинавию германскими торговцами с континента. Теми же путями на Север пришла письменность: скандинавы познакомились с латинским и греческим алфавитами, видоизменили буквы так, чтобы стало удобнее вырезать их на твердых материалах, и создали первый рунический алфавит
[33].
Когда прямые контакты со скандинавами участились, римляне оценили и стали уважать доблесть северных воинов. В VI веке византийский историк Иордан описывал скандинавов как свирепых и необычайно рослых, объясняя это отчасти суровым климатом их земель, где, по его словам, зимой царит непрерывная тьма, а летом – непрерывный свет
[34]. Из-за этого обитателям Скандинавии приходилось питаться дичью и птичьими яйцами: выращивать пшеницу в таких условиях было невозможно. По словам Иордана, то была земля вечной мерзлоты, и населяли ее многочисленные кочевые племена, не ведающие твердой руки единовластного правителя. Иордан перечисляет более тридцати различных «народов», обитавших на территориях современных Норвегии и Швеции, и рассказывает о том, как один из них, а именно готы, вторгся в Римскую империю.
Это первое в истории нашествие «викингов» было сухопутным и растянулось на несколько веков. Готы мигрировали из Южной Швеции на побережье Черного моря и по пути прошли через римские территории. В 378 году они одержали крупную победу на Балканах, в битве при Адрианополе, в которой погиб римский император Валент, а за последующие полтора века покорили Италию, Южную Францию и большую часть Испании. Историк Прокопий, оставивший хронику отвоевания этих земель византийской армией, отзывался о северных племенах с благоговейным ужасом, утверждая, что они превосходят всех своих соседей.
