– Вы единственная дочь барона, не так ли? – поинтересовался вампир.
Я кивнула. Горло сдавило, говорить было трудно.
Уловка удалась: гость никогда не видел девушку, за которую я себя выдавала. Запах моего происхождения, похоже, отлично маскировался духами, пропитавшими пеньюар.
Но достаточно вампиру повернуться и оглядеть комнату, чтобы обнаружить над камином портрет. Не мой портрет! Хватит ли у меня наглости утверждать, что это родственница? Хватит ли у незваного гостя любопытства осмотреть изуродованный труп, чтобы найти сходства?
В данный момент все его внимание направлено на меня.
– Боюсь, что теперь вы сирота, мадемуазель… Мадемуазель?
– Диана, – выдохнула я.
Это имя, как погребальный саван жертвы, который мне еще предстоит надеть. Оно странно похоже на мое собственное, будто предопределено судьбой. Баронесса позаимствовала его у великой богини охоты, и теперь оно досталось мне – браконьерше на землях ее отца.
– Не волнуйтесь, Диана, – прошептал вампир. – Его Величество умеет быть щедрым к смертным, которые жертвуют собой ради него.
Он наклонился вперед. Сначала его роскошный, цвета ночи, редингот высветился в лунном свете, затем жабо рубашки с крупной сапфировой брошкой и, наконец, вся голова, похожая на голову статуи.
Бледный цвет лица контрастировал с длинными волосами, темно-рыжими и шелковистыми, совсем непохожими на бесформенный пыльник, покрывавший голову барона. Меня поразила юношеская красота этого идеально симметричного лица: гладкая тонкая кожа, полные губы и густые рыжие брови, будто нарисованные на фарфоре.
Можно предположить, что он мой ровесник, по крайней мере был в ту ночь, когда стал вампиром. Только кто скажет, сколько лет прошло с тех пор? Если его трансмутация произошла одновременно с Королем, то, значит, он заражал землю почти триста лет!
В этой иллюзии молодости, этой ангельской наивности таилась одна деталь, выдававшая природу монстра: зрачки. Два черных диска, расширенных настолько, что они поглощали почти весь белок глазных яблок. Как у кошек и сов, глаза вампиров легко адаптируются к окружающей темноте. И видят ночью, как днем…
– Мое почтение, – произнес он, склоняясь над моей рукой, чтобы поцеловать. – Александр де Мортанж виконт Клермонский.
Я отвернулась, сдерживая крик. В эту минуту его губы ледяным бархатом коснулись тыльной стороны моей кисти.
И снова мой обезумевший взгляд остановился на зеркале туалетного столика. Я видела только себя в испачканном пеньюаре, цвет которого, по мере окисления крови, постепенно темнел. Лицо живого мертвеца не отражалось, как и его руки. Роскошные парчовые одежды в зеркале были наполнены пустотой.
Значит, это не миф. Вампиры, эти бессмертные демоны, не имеют отражения…
– Сегодня ночью я отвезу вас в Версаль, где буду свидетельствовать перед Двором об успешной операции против Фронды, – проговорил он, выпрямляясь.
Его бледные губы растянулись, обнажая два длинных острых клыка, поблескивающих, как агаты.
– И через несколько дней, благодаря милости Тьмы, вам, Диана де Гастефриш, будет оказана честь стать подопечной Короля!
4
Отъезд
СТРАХ ПАРАЛИЗОВАЛ МЕНЯ.
Тело будто пришили к черной коже кареты. Вибрации экипажа эхом отдавались в костях.
Напротив меня на банкетке неподвижно сидел Александр, созерцая ночной пейзаж, проплывающий за окном.
Трудно поверить: всего час назад я спустилась, опираясь на руку вампира, к ожидавшей нас карете. По дороге нам не встретилось ни одной живой души. Вслед за жителями деревни слуги барона спрятались в своих домах, соблюдая комендантский час. А может, чувствуя присутствие в замке повелителя Тьмы?..
С окаменевшим взглядом на скульптурном лице де Мортанж напоминал статую. Даже слабого дыхания не доносилось с его стороны. Единственное движение во всей фигуре создавали роскошные, рыжие волосы, мягко танцующие в ритме колес.
В детстве я иногда наблюдала, как отец готовил тела умерших к погребению. Поговаривали, что после смерти ногти и волосы трупов продолжали расти. В случае с вампирами это, безусловно, так. В то время как смертные джентльмены и благородные дамы украшали себя эффектными париками и шиньонами, повелители ночи не нуждались в подобных ухищрениях. Их волосы, напитанные кровью простых смертных, блестели сверхъестественным здоровьем…
Я стиснула зубы, подавляя стон, готовый вырваться из груди.
Передо мной мертвец, полный жизни. Таков парадокс вампира. Живой мертвец, способный после абсолютного окаменения двигаться со сверхъестественной скоростью. Это, до недавних пор, абстрактное для меня знание, сегодня получило наглядное подтверждение.
Покрывало, которое повелитель ночи накинул мне на плечи, не защищало от ледяного холода, исходившего от его тела. Но больше всего страшила жуткая, мертвая тишина, повисшая в карете. В ней не было ни малейшего звука. До нас доносился лишь скрип колес, стук копыт и редкое цоканье кучера на козлах, подбадривающего лошадей.
Ночь стремительно увозила меня в неведомые края, где я никогда не была. Тело онемело, разум, слишком утомленный, чтобы оплакивать всех, кого потеряла, оцепенел.
* * *
– Желаете перекусить, мадемуазель?
Я медленно открыла глаза и тут же их закрыла: ослепительно-яркие лучи света пролились на меня сквозь приоткрытую дверцу экипажа. Пришлось поморгать несколько раз, чтобы прогнать выступившие слезы. Постепенно перед глазами появились очертания сиденья, обитого черной кожей. Банкетка напротив оказалась пустой. Как будто с наступлением утра вампир испарился. Как будто вчерашние события были дурным сном.
– Мадемуазель, вы голодны? – вновь поинтересовался драгун. Он держал плетеную корзинку с теплым хлебом и беконом.
Мои мышцы, обездвиженные за ночь, вновь обрели гибкость, а разум – смелость. В посвежевшей голове мелькнула мысль: бежать. Во что бы то ни стало! И как можно скорее!
Стражник не улыбался, хотя и говорил со мной учтиво, как ему, несомненно, было приказано. Его глаза внимательно следили за мной. Со спины драгуна свисало ружье, с пояса – шпага. Я вспомнила, как такой же клинок обезглавил Валера и перерезал горло матери. У меня перехватило дыхание.
Сдерживая душевную боль, я взяла протянутую корзинку, одновременно выглядывая за дверцу, чтобы оценить шансы на побег.
На запятках под черным кожаным тентом громоздились пристегнутые к карете железные сундуки. На них, должно быть, всю ночь путешествовали стражники.
Сейчас они завтракали на траве, заглатывая пищу большими кусками. Что касается пятого пассажира…
– Вампи… виконт, – поспешила исправиться я. – У… ушел?
В глазах мужчины появился страх. Он хмуро буркнул:
