Начался первый раунд. Джефф вышел на сцену, слегка взвинченный от счастья, и приветственно протянул руку диджею Чизу. Чиз оглядел Джеффа с ног до головы и отказался принять рукопожатие. Джефф вернулся к своему диджейскому столу: никакого счастья и в помине не осталось, а глаза превратились в ледышки. Если бы Чиз знал, что сейчас произойдет, он бы точно пожал Джеффу руку — а то и отломать попытался бы.
Чиз выступил первым и показал себя очень хорошо. Но Джефф ответил ему одним из любимых звуков Филли — сложным ритмичным скретчем. Публика стала переговариваться и переглядываться, не совсем осознавая, что только что произошло. Чиз пристально смотрел на Джеффа, понимая, что это только начало. Никто из них еще никогда не слышал такого каттинга. Люди от возбуждения стали елозить на стульях.
Диджей Чиз выдал свой второй номер и снова попал в точку. Публика ревет, жюри выставляет высокие оценки. Затем все затихают и готовятся к тяжелой артиллерии от пацана из Филли. Не церемонясь, Джефф представляет миру свой фирменный «Трансформер-скретч». В 1986 году люди ничего очуменнее не слыхали. И это были лишь первые десять секунд. Он закончил номер, нарезав Pump Me Up Грандмастера Флэша и the Furious Five. В конце той песни есть куплет:
Я кривоногий братишка, других таких не сыскать.
Купил домишко, поселил свою мать.
Джефф нарезал последнюю строчку в таком порядке:
Я купил
Д —
До —
Домишко
Т-в
Т-во —
Т-вою
А потом он задержал пластинку, пока время почти не вышло, и на двадцати девяти секундах, прямо перед сигналом жюри, дал ей сыграть последнее слово:
Сигнал прозвучал, и публика была просто вне себя. Судьи повскакивали с мест и стали ходить по залу, держась руками за голову. Скретчи Джеффа были такими чистыми, резкими и отточенными, что до людей стало доходить — прямо на их глазах зародился новый вид искусства. Джаззи Джефф дал всем понять, что путь к мировому господству лежал через Филли.
Джефф в тот день был безупречен. Когда все закончилось, Королем мира диджеев 1986 года был объявлен паренек, который всю свою жизнь провел в подвале на юго-западе Филадельфии. Это был мой диджей. Диджей Джаззи Джефф.
После мы вернулись в наш крошечный номер отеля «Марриотт Маркиз». Мы понимали, что случилось нечто грандиозное — сами Эрик Би с Ракимом зашли к нам в номер, чтобы лично поздравить Джеффа. Мы еще не понимали, к чему это все идет, но чувствовали, что в нашей жизни загорелся какой-то важный фитиль.
Мы не спали всю ночь, смеялись, мечтали, строили планы на будущее. Той ночью я впервые осознал, что возможности, которые открывал передо мной хип-хоп, тянутся гораздо дальше, чем я мог себе представить. Мечты родителей о моем будущем всю жизнь сводились к образованию и усердному труду. Я должен был отправиться в колледж и найти хорошую работу. Я должен был продвигаться по миру, как все. И как самопровозглашенный золотой ребенок, я был готов жить так, как от меня того хотели родители. Другого я не мог себе даже представить.
Но когда мы следующим утром подъехали к моему дому, оставив Нью-Йорк позади, на меня внезапно обрушилось осознание: в колледж я не пойду.
Дана Гудман был при деньгах.
Ростом он был где-то метр семьдесят, довольно крупный, не толстый, но крепкий — казалось, если понадобится, он тебе точно наваляет. Ему было почти сорок и он был одним из старожилов Уиннфилда. Со шпаной на углу он разве что здоровался, считая себя выше этого — у него были дела покруче.
Дана был младшим братом Лоуренса Гудмана, основателя PopArtRecords — одного из первых хип-хоп лейблов, получивших популярность в Нью-Йорке. Выходец из Филли, Лоуренс уделывал весь Нью-Йорк.
В первые месяцы после возвращения в Филли мы с Джеффом жгли, как не в себя. Джефф почти все время стал тратить на звукозапись, уделяя лишь небольшую часть времени диджеингу. На его магнитофоне мы смогли записать уже шесть или семь треков. Джефф сводил их, как мог, но он все больше становился недоволен своим оборудованием, потому что ему не удавалось добиться на записи того звука, который сидел у него в голове.
Я как раз недавно купил Sharp 777 — первый бумбокс, специально предназначенный для хип-хопа. Это был один из первых случаев на моей памяти, когда крупная корпорация специально решила ответить на запросы нашего развивающегося сообщества. 777 был тяжеленным и очень громким магнитофоном. Чтобы таскать его на себе, нужно быть силачом, а таскать его приходилось, потому что эта бандура почему-то разряжала свои 10 дорогущих батареек типа D гораздо быстрее, стоя на земле. Лучшей в этом магнитофоне была функция перезаписи кассет на высокой скорости. Вечером я забирал кассеты, которые мы с Джеффом записывали днем, и всю ночь делал их копии. В те времена каждую копию нужно было записывать целиком по одной. Занятие было утомительным и нудным — очень похожим на строительство гребаной кирпичной стены — но я это делал, потому что без этого никак.
Копии кассет мы раздавали всем подряд. Мне было плевать, знали ли люди в принципе, что такое хип-хоп. Если у вас есть уши и кассетник, то позвольте представиться, я Фреш Принц — вон у меня на штанах написано — и у меня для вас есть кассета, которую вы непременно должны послушать.
Старшая школа Овербрук стояла на улице Хиллтоп, которой заправляла банда из трех десятков чуваков, называвших себя the Hilltop Hustlers — Хастлеры с Хиллтоп. Одним из их лучших рэперов был Стэди Би — племянник Лоуренса Гудмана. Ходили слухи, что они с дядей подписали контракт, и в конце года у него должна выйти запись. Хотелось попросить Стэда, чтобы он передал нашу кассету Лоуренсу, но я-то был совсем из другого района, а уж чем хастлеры с Хиллтоп точно не занимались, так это помощью пацанам из Уиннфилда.
Но тут до меня дошло: Дана Гудман ведь живет в Уиннфилде! Может быть, он согласится передать Лоуренсу кассету.
У Даны с Лоуренсом, как и у многих братьев, было что-то вроде соперничества. Дана знал, сколько его брат зарабатывает в студии звукозаписи, поэтому хотел открыть свою собственную. Он позвонил нам с Джеффом и сказал, что хочет встретиться. Мы пригласили его к Джеффу домой, чтобы он послушал наше выступление.
Дана пришел в темно-синем велюровом спортивном костюме от Серджио Тачини с бело-красными резинками на рукавах и штанинах. Куртка была наполовину расстегнута так, чтобы было видно его семь или восемь золотых цепей, висящих на ужасно волосатой груди. Дана был одним из тех мужиков постарше, которым почти удавалось одеваться, как молодежь — возраст в нем выдавали только скучные серые носки. Дана всегда носил солнцезащитные очки — на улице и дома, днем и вечером, в церкви и на спортивной площадке. Очки всегда были на нем.
В тот день Дана подъехал к дому Джеффа на новенькой четырехдверной «Ауди 400 °CS Quattro» цвета синий металлик, и тогда я впервые в жизни увидел телефон в машине. Это в принципе была первая машина со встроенным телефоном — полноценная домашняя трубка с дисковым набором номера, которая каким-то образом работала из машины. Дана вышел на улицу, его распирало от важности. Он был горластый и импозантный, огромное кольцо на его мизинце сверкало в лучах солнца. Мы с Джеффом стояли на крыльце. Когда Дана нас увидел, он раскинул объятия и заорал своим низким баритоном на всю улицу, чтобы слышали соседи:
