Концерты становились все серьезнее, поэтому нам приходилось подписывать контракты. Однажды нам понадобилось отправить договор до пяти вечера того же дня по факсу, иначе мы не смогли бы выступить. Пришлось напрячь мозги — у кого, блин, вообще есть факс?
Джей-Эл сидел в своем углу подвала Джеффа, по собственному утверждению «читая» обложку альбома группы Ohio Players — ту самую, на которой изображена голая женщина, облитая медом. Приближались пять часов, и мы с Джеффом нервничали все сильнее, не зная, как нам не лишиться предложения на 1500 долларов.
Ни у кого из нас не было факсового аппарата. Может быть, у мамули на работе и был, но то был вечер пятницы, она уже закончила работать. Папуля не любил всю эту «новомодную херню». А у студии Word-Up Records был только дисковый телефон в офисе на колесах.
Джей-Эл молча сидел в углу, а мы с Джеффом начали психовать друг на друга.
— У тебя тут столько всякой компьютерной херни, не мог долбаный факс завести? — заорал на него я. — Получается, гитарную педаль у нациста из Вены ты можешь купить без проблем, а договор по факсу отправить никак?!
— С чего это вообще моя обязанность? Ты сам-то чем в группе занимаешься?
Джей-Эл на нас даже не посмотрел. Скучающим монотонным голосом он заговорил скорее с девицей на обложке альбома, чем с нами:
— У меня есть факс…
И так Джеймс Ласситер стал нашим менеджером.
Джим Рон однажды сказал: «Взгляните на пятерых людей, с которыми вы проводите больше всего времени. Они — это вы».
Эту концепцию я понимал с рождения. В глубине души я всегда знал, что судьба моих жизненных мечтаний и стремлений определяется людьми, которыми я себя окружаю. Конфуций был прав: качество твоей жизни определяется качеством твоих друзей. Хвала Господу, в моей жизни не случилось ни одного момента, когда рядом со мной не было замечательного друга, который бы в меня верил и был легок на подъем.
Джей-Эл учился на последнем курсе юридического факультета, и хотя мы наняли его в качестве менеджера просто так, из удобства, мы очень быстро поняли, что ничего в нем не было просто так. Он стал за нас общаться со всеми организаторами концертов и промоутерами, начал работать с документами и улаживать финансовые вопросы в отношениях с Даной. Когда его не устраивали какие-либо условия, он нанимал адвоката из Нью-Йорка. Джей-Эла не волновали слава и деньги, он не стремился выпендриваться, наряжаться в дорогие шмотки или обвешиваться брюликами. Его делом была помощь и защита близких.
Джей-Эл прочитал контракт, который мы заключили с Даной. Он выделил, обвел и подчеркнул в нем все смущавшие его условия, хотя роли это и не играло, ведь мы его уже подписали. Сидя в своем углу с озадаченным видом, он, наконец, задал нам вопрос:
— Вы этот контракт вообще читали?
Мы с Джеффом переглянулись.
— Я не читал, а ты? — спросил я.
Джефф помотал головой. Обращаясь к Джей-Элу, он сказал:
— Не-а. А что там написано?
Джей-Эл такому ответу был не рад.
— Тут написано, что вы все — дебилы.
Дана всегда был на позитиве, всегда рассказывал, как сильно он старается и как много тратит на продвижение нашей пластинки. Джефф пару раз слышал по ночам, как нашу песню ставили на радиостанции WHAT. Некоторые друзья и родственники тоже разок ее слышали, но ротация у нас была, честно сказать, так себе. Дана на это отвечал:
— Да эти станции надо подкупать, постоянно всех обхаживать. Знаете, рынок-то конкурентный. Меня все нагреть пытаются! Но песню крутят, просто вам она не попадается! Вы погодите, скоро взлетим!
В тайне решив не поступать в колледж, я перестал делать домашку, не готовился к контрольным, а многие уроки вообще прогуливал. Папуля был не против — пока я трудился в ледяном цеху и безупречно выполнял задания, пока меня не арестовали и не убили, он не возражал. Но мамуля дружила со всеми моими школьными учителями, и она была в ярости.
Мама считала своей главной миссией обеспечить мне и всем своим детям высшее образование. Колледж для нее был превыше всего. Именно для этого она переехала в Филли. Именно для этого терпела пьянство и побои отца. Во многом для этого она вернулась в дом на Вудкрест. С ее точки зрения, высшее образование было фундаментом успешной жизни. Без него я был обречен.
Надежда подпитывает жизнь. Надежда — это эликсир для выживания в самые трудные времена. Способность воображать себе более светлые дни наделяет страдание смыслом и делает его терпимым. Теряя надежду, мы лишаемся своего основного источника силы и стойкости.
Мамины надежды на детей поддерживали ее в самые трудные годы брака. Но теперь у меня появились собственные надежды. Надежды на хип-хоп. Надежды на альбомы и выступления перед пятьюдесятью тысячами человек, кричащими: «У-у-у-у-у!» по моей команде. Теперь эти надежды придавали мне силы и стойкости. Отказавшись от них, я бы умер. Я просто не мог без этого жить.
Наш конфликт достиг апогея как-то вечером ближе к моему выпускному. Я не пошел домой после уроков, а отправился к Джеффу репетировать. До дома добрался только часам к десяти вечера. Я почувствовал, что мама меня ждет, еще когда открывал входную дверь.
Конечно же, мамуля поджидала меня на кухне.
— Пример, мам! — сказал я с притворной радостью в голосе.
— У тебя что-то случилось? — спокойно спросила она.
— Не, мам, все отлично.
— Нет, я думаю, у тебя случилось что-то серьезное. Или случится прямо сейчас.
— Что такое, мам? В чем дело?
— Я только что говорила с миссис Стаббс. Ты что, забыл дорогу в свой класс?
— Нет, мам, у меня просто много дел.
— Какие дела могут быть важнее поступления в колледж? Ты понимаешь, что комиссия будет просматривать твои итоговые оценки? Мы слишком сильно для тебя старались, чтобы теперь ты поставил на всем крест. Что же с тобой случилось?
В голосе и позе мамули сквозил гнев, но я разглядел за ним кое-что еще: мама была перепугана. Мое сердце растаяло.
— Мам, я работаю с Джеффом уже почти год. Все говорят, что он лучший диджей на свете. Популярность рэпа только растет. Его крутят по радио, по MTV, Run-DMC вообще ездили выступать в Японию. Мама, я тебе точно говорю, наши песни ничуть не хуже, чем у других. На всех наших выступлениях публика просто балдеет. Мы нашли продюсера звукозаписи, который вложил в нас деньги. У нас есть менеджер. Я читаю рэп лучше всех в Филли. Все говорят, что мы станем звездами. Надо только еще чуть-чуть поработать.
— Нет. Я не разрешаю тебе быть рэпером, — отрезала она.
— Почему?
— Потому что я этого не понимаю. Послушай-ка меня: чтобы больше никаких прогулов, никаких пропущенных контрольных. Будешь делать все домашнее задание, которое тебе задают. А осенью отправишься в колледж. Без разговоров.
