— Как жизнь, Джей?
Мы обменялись нашим стандартным приветствием — не совсем объятием, не совсем рукопожатием. Джей-Элу нравилась версия приветствия, когда между вами остается рука, поэтому тебя он как бы все равно обнимает, но не нарушая при этом свое личное пространство.
Он не стал тянуть резину.
— Короче: одна студия хочет взять тебя на роль второго плана в гангстерский фильм «Восемь голов в одной сумке». Они готовы заплатить тебе десять миллионов долларов.
— ОХРЕНЕТЬ!
Сначала я схватился руками за голову, а потом собрался дать Джей-Элу пять, но он ответил как-то неохотно.
Не отпуская моей руки, он сказал:
— Я приехал, чтобы тебя отговорить.
— В смысле?!
— Я считаю, что ты не должен соглашаться на эту роль. Она тебе не подходит.
Мне захотелось оторвать ему руку и ей же избить его до смерти. Вместо этого я спокойно сказал:
— По-моему, она мне очень подходит, Джей.
— Нет, не подходит… ты произведешь плохое впечатление. Я пять раз перечитывал сценарий. Я пытался найти хоть какие-то плюсы, но их нет. Я даже думал просто отказаться и тебе не говорить… Решай сам. Мы уже много лет вместе… Что бы ты ни решил, я согласен на все, но знай — я против. Если ты правда хочешь стать самой большой кинозвездой в мире, не соглашайся на этот фильм.
— Джей, чувак. Это же такие деньжищи!
— Том Круз отказался бы, — сказал Джей-Эл.
Мы отказались от «Восьми голов в одной сумке».
Джей-Эл, как мой менеджер, должен был получить комиссию 15 процентов. Когда он посоветовал мне отказаться от «Восьми голов в одной сумке», он сам остался без полутора миллионов долларов (я уже говорил, что он так и жил у своей мамы?). Он рисковал вместе со мной, потому что верил в мою мечту — он верил в меня.
Где-то через месяц Джей-Эл позвонил мне радостный. Теперь-то уж он повел себя как приличный человек, и все выложил… по телефону.
— Я нашел тебе роль, — взволнованно сказал он (Джей-Эл никогда не бывает взволнованным).
Мне предложили роль второго плана в экранизации пьесы Джона Гуэйра, которая номинировалась на Пулитцеровскую премию и называлась «Шесть степеней отчуждения».
— Это именно то, что мы хотели, — сказал Джей-Эл. — Пока что люди не воспринимают тебя всерьез, как актера. Мы не будем брать стереотипные роли. Нам нужно, чтобы все забыли, что смотрят на рэпера. Они должны увидеть кинозвезду.
Он продолжил:
— А еще ты точно окажешься в титрах наряду с заслуженными актерами: Стокард Ченнинг, Дональдом Сазерлендом и сэром Иэном Маккелленом. Фильм элитный до одури. Все тебя увидят в окружении актеров мирового уровня. Мы поразим публику и привлечем к себе внимание. Твой персонаж просто сыплет гениальными репликами — это одна из лучших вещей, что я читал. И вообще, фильм на самом деле о твоем персонаже. Материал просто звездный.
— Офигеть, Джей, да ты прямо тащишься!
— Говорю же, это оно, — сказал он, хлопая кулаком по ладони.
— Точняк! А сколько заплатят?
— Ну вот тут загвоздочка…
— Не томи, Джей, сколько?
Я согласился сыграть в «Шести степенях отчуждения» за 300 000 долларов.
Джей-Эл свою роль выполнил. Он нашел великолепный материал с актерами мирового класса. Остальное было за мной.
Включилось мое военное воспитание — я получил приказ и обязан был безупречно его выполнить. Мы с Джей-Элом тут же вылетели в Лондон на заключительные театральные постановки этой пьесы со Стокард Ченнинг в Вест-Энде. А как только объявили график съемок, мы с женой и сыном переехали в Нью-Йорк.
«Шесть степеней отчуждения» — это история о богатой белой паре из Верхнего Ист-Сайда Нью-Йорка. Это одинокие зрелые люди, чьи повзрослевшие дети недавно покинули семейное гнездышко. Они целыми днями покупают и продают знаменитые картины. И вот однажды у них на пороге появляется молодой черный юноша, которого пырнули ножом на улице — он истекает кровью. Он говорит, что дружил с их детьми в Гарварде, и называет себя сыном Сидни Пуатье. Пара принимает юношу у себя в доме, и по ходу истории Пол (мой персонаж) оказывается мошенником. Однако, несмотря на обман, Луиза Киттеридж, которую играет Стокард Ченнинг, и Пол необъяснимым образом влюбляются друг в друга.
Этот персонаж настолько отличался от меня самого, и его жизненный опыт был настолько мне чужд, что я решил испробовать актерство по Методу (о котором я ничегошеньки не знал). Я зазубрил весь сценарий слово в слово и поклялся, что на съемках не пропущу ни строчки.
За месяцы подготовки я по четыре-пять дней подряд не выходил из образа. Ни разу, ни на секунду. Я ходил в ювелирный магазин или в булочную и пытался понять, что Пол любит и не любит. Мне хотелось приспособиться к нему в реальной жизни и реальных ситуациях, чтобы я не только думал, как Пол, но и научился невольно чувствовать себя так, как чувствовал бы он.
Было прикольно… поначалу. Но потом я как-то незаметно для себя забыл, что сам люблю и не люблю, разучился говорить в своем ритме и со своей интонацией. Я потерял связь с Уиллом Смитом. Шери начала делать мне замечания: «Почему ты на меня так странно смотришь?» и «Перестать так говорить». Но я совершенно не понимал, что делаю не так. В моем представлении я переключался между собой и Полом, но между делом Уилл Смит тихонько улизнул, и Шери внезапно оказалась в одном доме с незнакомцем.
Мы привыкли думать, что наша личность нерушима и постоянна. Мы считаем, что наши предпочтения, убеждения, этническая принадлежность, политические взгляды и религиозные верования, манеры, сексуальные пристрастия и т. д. — это все неизменно и является частью нас. Но на самом деле большинство вещей, которые мы воспринимаем как часть себя — это выученные привычки и шаблоны поведения, которые очень податливы. Этим и рискуют актеры, когда отправляются в отдаленные уголки своего сознания — иногда мы не можем найти путь назад. Оказывается, что роли, которые мы играем в кино, ничем не отличаются от ролей, которые мы играем в жизни. Уилл Смит не более «реален», чем Пол. Они оба — персонажи, которых придумали, отрепетировали, сыграли. Они укрепились в реальности с помощью друзей, возлюбленных и окружающего мира. «Личность» — это хрупкий конструкт.
Мы с Шери совсем недавно поженились, у нас только что родился ребенок, и я представляю, насколько для нее весь этот опыт был, мягко говоря, пугающим. Она вышла замуж за парня по имени «Уилл Смит», а теперь жила с парнем по имени «Пол Пуатье». Хуже того, во время съемок я влюбился в Стокард Ченнинг. Не как «Уилл», но как «Пол». Мне не удавалось его выключить.
Когда съемки закончились, мы с Шери и Треем переехали обратно в Лос-Анджелес. Наш брак не заладился с самого начала. Мне отчаянно хотелось встретиться и поговорить со Стокард. Я увиделся с ней всего раз и, конечно, ни в чем ей не признался, но она была ветераном сцены и наверняка все поняла сама, потому что не переставая говорила со мной о жене и сыне, словно напоминая мне о них.
