Мне всегда нравится пересказывать истории о рождении моих детей — отчасти для того, чтобы описать свое волнующее преображение в отца, но в основном для того, чтобы попозорить их на глазах у друзей. Вот главный прикол из истории Уиллоу: она родилась, я взял ее на руки, вытаращился, а потом как заору во все горло: «ГОСПОДИ, А ГДЕ ЖЕ ЕГО ПИПИСЬКА?»
Уиллоу ненавидит, когда я рассказываю эту историю. Мне от этого только смешнее и хочется повторять ее снова и снова (в книгах там, и все такое).
Что-то странное произошло внутри нашей семьи после рождения Уиллоу. До того момента мы сохраняли хрупкое равновесие. У меня был один ребенок с Шери и один — с Джадой. Мы очень старательно создавали образ единой семьи. Поначалу было сложно, но Джада с Шери согласились, что Джейден и Трей должны считать друг друга родными братьями. Джада даже отказалась от титула мачехи. Трей до сих пор называет ее своей бонусной мамой.
Когда родился Джейден, мы сделали все возможное, чтобы Трей принимал активное участие в его жизни. Мы посоветовались с психологом о том, как помочь ему принять появление Джейдена. Психолог предложила Трею — которому тогда было шесть лет — придумать имя для малыша, потому что в таком случае Трей быстрее начнет считать нового ребенка своим братом. Если Трей сам его назовет, то почувствует его своим, и это наладит между ними связь.
Мы с Джадой были в восторге от идеи того, что Трей сможет принять участие. Когда мы пришли домой, Трей сидел у себя в комнате и играл в «Марио Карт» на новенькой приставке Nintendo 64. Он ничем не отличался от других мальчишек, которых невозможно оторвать от экрана.
— Трей! — бодро позвал его я.
— Привет, пап, — отозвался он, не отводя взгляда от телевизора.
— У нас для тебя сюрприз! Мы хотим, чтобы ты помог нам выбрать имя своему брату.
— Ага, — протянул маленький троглодит в своем полукоматозном состоянии, совершенно зачарованный игрой.
— Трей, оторвись на минутку, — попросила Джада.
— Ага, сейчас, — ответил он.
— Трей, это важно. — Меня начало бесить то, что моему крутому психологическому ходу препятствует дошкольник. — Выбери, пожалуйста, имя для своего брата…
— ЛУИДЖИ! — воскликнул он, не переставая играть.
Мы с Джадой переглянулись в ужасе, разделяя одну и ту же мысль на двоих: а тебе когда-нибудь встречался негр по имени Луиджи?
Джада решила вмешаться:
— Трей, а другие имена тебе не нравятся? — спросила она нараспев с притворной материнской заботой.
Трей, очевидно, почувствовав, что его идею отвергли, тут же поставил игру на паузу.
— Вы же сказали, что я могу дать братику имя!
— Да, конечно, Трей, — ответил я нараспев с притворной отцовской заботой. — Мы просто спросили — может быть, тебе нравятся и другие имена. На случай, если он не будет похож на Луиджи…
— НЕТ, Я ХОЧУ ЛУИДЖИ! ЭТО МОЕ ЛЮБИМОЕ ИМЯ! — заныл Трей.
— Ладно, ладно, — примирительно сказала Джада. — Как скажешь.
— Да я эту тетку задушу, ей-богу!
— Я уже звоню ей, Уилл, успокойся, — сказала Джада, поспешно набирая номер.
Я расхаживал туда-сюда по спальне, пуская пар из ушей. Из-за того, что какая-то проклятая тетка-мозгоправ, которая берет четыреста баксов в час, что-то там придумала, мне теперь придется назвать сына Луиджи Смитом!
— Нам, может, в сраную Италию теперь переехать?!
Психологиня рассыпалась в извинениях, но придумала выход из ситуации. Она посоветовала нам быстренько купить Трею щенка. По ее теории, если Трею так нравится имя «Луиджи», то он не захочет ждать, пока родится брат, и даст эту кличку собаке. А вот уже тогда мы попросим его придумать брату новое имя, аккуратнее подняв эту тему снова.
Мы немедленно помчались и купили очаровательного пушистого серого щенка породы лхасский апсо.
— Трей, у нас для тебя еще один сюрприз! — сказал я.
— ВАУ! — завопил Трей и побежал обниматься с собакой.
— Как ты его назовешь? — драматическим шепотом спросила Джада, ступая на минное поле нашего афро-итальянского конфликта.
Конечно же, Трей воскликнул:
— ЛУИДЖИ!
Джада успешно завершила первую фазу операции. Теперь была моя очередь.
— Но Трей, послушай, мы не сможем назвать твоего брата так же, как собаку, — начал я.
Джада фыркнула — ей не понравилось, что я зашел издалека.
— Но я хочу назвать щенка Луиджи, — твердо сказал Трей.
Фаза вторая — успех. Настала очередь третьей, самой важной фазы.
— Тогда для брата придется выбрать другое имя, — сказал я. — У меня есть идея. Давайте каждый выберет какое-нибудь имя. Я выберу, Джада выберет, и ты тоже выберешь! И мы назовем твоего брата тремя именами!
У Трея в детском саду как раз появился новый друг по имени Кристофер. Поэтому, милостью нашего великодушного создателя, Трей воскликнул:
— КРИСТОФЕР! Я хочу назвать нового братика Кристофером!
— УРА! — завопила Джада, практически потрясая кулаками от радости.
В общем, я выбрал имя «Джейден», Трей выбрал «Кристофера», а Джада придумала «Сайера»: Джейден Кристофер Сайер Смит. (Отмечу для потомков, что Джей-Эл до самого пятнадцатого дня рождения называл Джейдена «Луиджи» и никак иначе.)
Рождение Уиллоу сместило баланс в нашей смешанной семье, и я впервые почувствовал, как нас делят на «старую» и «новую» семью. Когда в прессе писали о «семье Уилла Смита», обычно использовали фотографии со мной, Джадой, Джейденом и Уиллоу, не включая туда Шери и Трея. Медиа очень привлекала симметрия и конвенциональность такой образцовой ячейки.
Моя международная слава достигла пика, а вместе с ней и пристальное внимание общественности. И без того хрупкие восковые крылья моей семьи начали размягчаться. Шери с Треем стали потихоньку уходить с переднего плана, но ведь он был моей естественной средой обитания. Я принял их отступление на свой счет. В смысле, вы не хотите идти на премьеру моего фильма? Вся моя семья должна быть на красной ковровой дорожке вместе со мной. Мы так на хлеб зарабатываем.
— Хочу, чтобы у нашего сына была обычная жизнь, — как-то раз сказала Шери. — Хочу, чтобы он ходил в школу. В церковь. Чтобы у него были обыкновенные друзья…
— У него не такая жизнь! — ответил я.
— У тебя не такая жизнь, Уилл. А у Трея вполне могла бы быть. У него ведь есть и папа, и мама. Я не хочу, чтобы он метался из города в город, с одной съемочной площадки на другую. Я хочу, чтобы у него в жизни была стабильность.
— Мой сын должен быть вместе со мной. Ты родила его от меня. Поэтому я — его отец. А чтобы я мог его воспитывать, он должен быть со мной, где бы я ни находился.
