* * *
Трагедия танкера Nordenskiöld стала не единственным испытанием в Баку в эти годы. Цена на нефть упала, интерес к новой эмиссии Людвига Нобеля катастрофически упал. Доходы и близко не покрывали расходов. В январе 1883 года Альфред начал всерьез подозревать неладное. В тот момент Людвиг попросил его одолжить ему денег, чтобы быстро выплатить крупный долг финансовому дому. И это несмотря на то, что Альфред за последний год вложил в компанию более миллиона франков. Альфред попросил показать ему бухгалтерские книги.
Финансовые отчеты Людвига стали для Альфреда неприятным сюрпризом. Как нефтяная компания смогла только за 1882 год потратить 13 млн рублей? В пересчете на франки это составило бы 34 млн, то есть всю биржевую стоимость его французской компании. За год, не имея надежных доходов? «Ваше положение представляется мне весьма серьезным», – написал в ответном письме Альфред. Он принял решение немедленно отправиться в Санкт-Петербург.
Добравшись до Людвига, он пришел в еще больший ужас. Над существованием Товарищества нефтяного производства братьев Нобель нависла угроза, финансовая сторона дела пребывала в полном беспорядке. Альфред счел, что братец и его директора вложили слишком большие суммы и слишком быстро – свое мнение он не намеревался держать при себе. Уезжая, он оставил их всех в состоянии паники32.
* * *
Требуется немало терпения, чтобы разобраться в чувствах Альфреда и Людвига в период глубокого кризиса весны 1883 года. Самые суровые письма хранятся в схваченных резинками коробках в глубине подвалов Государственного архива в Стокгольме. По каким-то причинам они не вошли в каталог сканов писем, которые выдаются читателям для ознакомления. Я отчасти понимаю архивиста, который просто не выдержал (или решил ограничить доступ к ним). Всего за несколько месяцев 1883 года Людвиг Нобель отправил своему брату Альфреду 106 длинных писем и бесчисленное множество синих телеграмм, что вдвое больше, чем вся корреспонденция за три предыдущих года, вместе взятая.
Пожелтевшие тонкие страницы до сих пор несут на себе следы темперамента двух братьев.
Временами Людвиг с такой силой нажимал на карандаш, что, держа в руках письма, до сих пор ощущаешь его отчаяние. А Альфред отвечал ему не менее длинными литаниями с кучей приписок на полях, хотя находился в жесточайшем цейтноте и падал с ног от недосыпа.
Я пытаюсь выделить важнейшие компоненты в этой буре эмоций и записываю их в свой блокнот: страх, стыд, злость, благодарность и уязвленная гордость. Ощущается и фоновый аккорд теплой братской заботы, хотя эти ноты звучат приглушенно и прорываются редко.
Поскольку я проанализировала, что писали о семействе Нобель в шведских газетах, мне известно, что Людвига по-прежнему характеризуют как более крупного предпринимателя из них двоих. Если в эти годы выходит статья о ком-то из Нобелей, то она о Людвиге и его успешном нефтяном предприятии в Баку. Утверждается, что Людвиг Нобель доминирует на всем российском нефтяном рынке. Братья, фигурирующие в названии фирмы, упоминаются мимоходом, чаще Роберт, чем Альфред.
Должно быть, для такого влиятельного человека, как Людвиг Нобель, стало настоящим испытанием, когда младший брат отчитал его как нерадивого школьника. Особенно учитывая то, что он против собственной воли зависел теперь от денег Альфреда.
Насколько состоятелен был в то время Альфред? В Государственном архиве я нахожу его частные оценки своего состояния, включая недвижимость, датированные как раз весной 1883 года. Сумма приближается к 18 млн франков (около 800 млн крон по сегодняшним меркам), то есть она почти удвоилась с тех пор, как его тремя годами ранее навестил Нурденшёльд.
18 млн франков соответствовали на тот момент 7 млн русских рублей. Эту цифру полезно держать в голове с учетом того, что будет происходить потом.
* * *
Альфред Нобель осознанно выбирал жесткие выражения, чтобы «вызвать здоровый ужас перед опасным и затруднительным положением». На самом деле он не настолько разгневался. Людвиг не подозревал об этом, но Альфред собирался не только протянуть руку помощи и дать денег для покрытия банковского долга, о котором они говорили. Едва вернувшись в Париж, он попытается раздобыть все недостающие миллионы. Неосторожность Людвига по-прежнему возмущала Альфреда, но брат есть брат33.
После визита Альфреда Людвиг чувствовал себя униженным и оскорбленным. Суровые слова ранили душу, ему трудно было смириться с явным недоверием брата. Ведь дела шли совсем не так плохо. Naftabolaget Bröderna Nobel (Товарищество нефтяного производства братьев Нобель) всего за несколько лет достигло выдающихся результатов, и во многом благодаря ему. Собравшись с духом, Людвиг написал брату обиженное письмо и заявил, что передумал. Он не хочет, чтобы брат вкладывал дополнительные средства в предприятие, в успешность которого не верит.
Едва отправив письмо, Людвиг вдруг получил от Альфреда телеграмму. Младший брат неожиданно предложил ему заем на 4 млн франков. По его словам, ему удалось взять деньги в долг в Париже под залог своих динамитных акций. Теперь нефтяное товарищество справится со всеми штормами, радостно писал Альфред в последующем письме. Между строк читается мысль о том, что испытания надо преодолевать вместе. Если все провалится, «придется нам есть картошку с селедкой вместо твоей изысканной икры. И хотя она тает во рту, мне думается, что вышеупомянутая пища куда полезнее для живота и кошелька»34.
Людвига все это совершенно застало врасплох. Он был так удивлен и благодарен за то, что Альфред «из дружбы и чисто братских чувств» готов взять на себя такие хлопоты и столь многим пожертвовать. Людвиг вновь обрел утерянное было доверие. Ведь неожиданная ссуда могла означать лишь одно: брат изменил свое мнение о положении предприятия. Он благодарил брата за предложение и добавил: «[оно] имеет для меня неизмеримую ценность, давая мне покой и уверенность… Если бы можно было усилить мою любовь и уважение к Тебе, Ты создал для этого все правомерные предпосылки». Он пообещал сделать Альфреда директором нефтяного товарищества, так, чтобы «все увидели: братья Нобель – это не только Людвиг Нобель»35.
Изменил мнение? Альфред буквально вышел из себя. Вовсе нет, язвительно заметил он в ответном письме. С невыполнимыми кредитными обязательствами и при полном отсутствии резервного капитала вся нефтяная компания висит на волоске. Неужели Людвиг этого не понимает? А что будет, если случится катастрофа? Он счел, что вынужден снова говорить со всей серьезностью. А пост директора ему не нужен.
Вскоре после этого, ко дню конфирмации старшей дочери Людвига Анны, прибыл большой пакет от Альфреда с подарками всем детям Людвига. А в конце апреля Людвиг с изумлением получил от брата халат ручной работы из Парижа. Несмотря на кризис, братская любовь оставалась неизменной, о чем свидетельствовали все эти поступки.
Альфред Нобель прекрасно осознавал, что его бикфордов шнур короток. «То, что я работаю с взрывчатыми веществами, вполне логично, ибо самого меня природа наделила вполне взрывным темпераментом. Когда я злюсь, у меня буквально искры летят из глаз, но это продолжается не более получаса», – писал он позднее Людвигу36. Весной этого года он не раз пожалеет о своих письмах и даже признается в этом Людвигу. Он будет оправдывать свои вспышки тем, что его нервы особенно «расшатаны», поскольку одновременно ему приходится отводить угрозу больших неприятностей, имея дело с государственными службами в Великобритании. На самом деле его английской компании, в которую он вложил почти треть своего состояния, тоже угрожает банкротство, писал он.
