Мысли постепенно оформились в решение, не терпящее отлагательств. Альфред должен составить завещание. Третьего марта 1889 года он связался со своим финансовым советником в Стокгольме Карлом Эбергом и попросил его узнать у адвоката относительно подходящей формы завещания. «Я седой, с истрепанным нутром, и должен подумать и подготовиться на случай моей кончины», – пояснил он Эбергу.
Видимо эта просьба заставила друга задуматься. В следующем письме Альфред попытался успокоить его. «Что касается завещания, я думаю об этом лишь потому, что это следовало бы сделать давным-давно. Нам неведомо, когда мы отправимся в Хаос, а чувство долга требует от нас подготовиться на случай как запланированных, так и непредвиденных обстоятельств»31.
Глава 18. Личное дело № 326 в тайной полиции: Альфред Нобель
«Нам неведомо, когда мы отправимся в Хаос», – написал Альфред Нобель своему другу Карлу Эбергу. На самом деле его уже затягивало в хаос, хотя и несколько иного рода. Странные люди бродили за высоким забором его участка в Севране. Их послала жандармерия. Они задавали вопросы.
Похоже, все началось со стандартной проверки. Министр внутренних дел только что подписал декрет об усилении контроля над иностранцами, проживающими во Франции. О подозрениях следовало сообщать в префектуры. В канун нового, 1888 года несколько жандармов посетили в связи с этим делом Севран. Их рапорт вызвал такую тревогу, что префект послал копию в Париж министру внутренних дел. Жандармы сообщали о некоем господине Нобеле, шведском подданном, который тайно производил в Севране взрывчатые вещества. Взрывы нагоняют страх на местных жителей. Полгода назад в результате детонации в окнах нескольких соседних домов вылетели стекла. Нобель немедленно заплатил за ущерб, но не странно ли, что иностранец занимается такими делами в самом сердце Франции?
Жандармы рапортовали: этот Нобель – загадочная личность. Ни с кем из соседей не общается и никого, кроме местного садовника, за высокий каменный забор не пускает. Сам швед появляется в Севране весьма нерегулярно. При этом сотрудник Ференбах, которого Нобель называет «инженером», работает там, похоже, каждый день. В последнее время Нобель приезжал чаще и привозил с собой разных господ, никто из местных их не знает. В те дни на стрельбище звучало много выстрелов.
Министр внутренних дел передал рапорт французской тайной политической полиции (Sûreté générale), бывшей на тот момент отделом его собственного министерства. В конце января 1889 года последовал приказ: собрать дополнительную информацию! Имеет ли данный господин разрешение на такого рода опасную деятельность? Если нет, соберите необходимые доказательства, чтобы «инициировать высылку этого иностранца»32.
* * *
Документам французской тайной полиции 125 лет, края их слегка обтрепались. Все они написаны от руки и вместе образуют пухлое досье, на обложке которого написано: дело № 326: НОБЕЛЬ, Альфред.
В глаза бросаются пометки: «Конфиденциально», «Шпионаж?», «Словесный портрет!».
Тайные донесения до сегодняшнего дня оставались неизвестными.
Хмурым ноябрьским днем 2015 года я нахожусь в Национальном архиве Франции, в парижском пригороде Сен-Дени. Историческую находку только что внесли в читальный зал в безликом темно-сером архивном ящике. Я осторожно вынимаю дела, одно за другим. Где-то в середине стопки появляется имя Альфреда Нобеля. Его дело – одно из самых старых. В нем 33 документа общим объемом 75 страниц.
То, что досье Альфреда не попало в руки исследователей раньше, имеет свои объяснения. Захватив Париж во время Второй мировой войны, немцы забрали с собой все засекреченные личные дела французской тайной полиции. Весной 1945 года немецкий военный трофей попал в руки русских, и в последующие пятьдесят лет тысячи французских досье держались под секретом в Москве. Только после падения Советского Союза они вернулись в Париж, украшенные архивными штемпелями на русском языке.
Потребовалось время, чтобы разобраться в русских надписях и проделать необходимую сортировку. Долгое время считалось непреложной истиной, что никаких полицейских документов на Альфреда Нобеля в Париже не существует. До сих пор помню то чувство триумфа, когда мне позвонил мой новый парижский друг, актер и исследователь Манюэль Бонне (тот самый, что когда-то мечтал о роли Поля Барба в шведском фильме о Нобеле). Манюэль пообещал мне изучить вопрос. И вот он позвонил, чтобы поздравить: «Они там! Fonds de Moscou» (Московский фонд)!
Нобелевские документы аккуратно рассортированы по датам. Бумажные листы неравномерно пожелтевшие, разного размера, со множеством штемпелей. В верхней части стопки я нахожу новогодний рапорт бригады жандармерии. Когда я читаю, пыль XIX века щекочет ноздри.
* * *
Дело о слежке за Альфредом Нобелем попало к «комиссару по особо важным делам» Морену. Он работал в отделении железнодорожной полиции на Восточном вокзале Парижа, служившем на тот момент прикрытием для секретной сети агентов политической полиции. Комиссар Морен самолично отправился в Севран, чтобы, не привлекая к себе внимания, получить дополнительную информацию у соседей Нобеля и его сотрудников. С тем же заданием он отправил переодетых в штатское полицейских инспекторов на авеню Малакофф.
Пятого февраля 1889 года Морен сдал свой первый рапорт об Альфреде Нобеле. Сведения в сжатой форме: Одинок. Швед. Относительно недавно построенный дом в Париже. Очень богат, владеет несколькими домами за границей. Роскошный экипаж, запряженный двумя лошадьми. Несколько слуг обоего пола. В квартале, где он живет, имеет положительную репутацию. Известен как изобретатель динамита. Живет на широкую ногу на проценты от капитала, принимает множество гостей. В Севране всегда появляется в компании некоего Ференбаха, 37 лет, уроженца Парижа, о котором отзываются как о «первостатейном патриоте». Ференбах, как и Нобель, инженер-химик. Собственность в Севране используется для пробных стрельб33.
В начале февраля Морен получил новую информацию, на этот раз от французского Военного министерства. Источником ее стал военный губернатор Парижа, получивший сведения от государственного порохового завода в Севране, что швед Альфред Нобель пытался украсть секрет бездымного пороха Поля Вьеля, «Poudre B». Для этого он, в частности, берет на работу сотрудников конкурирующей фирмы. После нескольких недель интенсивного расследования спецагент Морен пришел к выводу, что дело обстоит именно так. Из Севрана до него дошли сообщения о сотрудниках Нобеля, внезапно уехавших или мистически отсутствовавших в течение нескольких дней. «Это может быть истолковано так, что они пытаются уничтожить все, что может их скомпрометировать в случае обыска»34.
Второй рапорт, представленный 23 февраля, озаглавлен: «Дело Нобеля». Теперь Морену удалось собрать куда более обширные сведения. Он сообщил, что Нобель каждое утро приезжает на поезде и возвращается домой только в шесть вечера. Пробные стрельбы на его территории в последние семь-восемь месяцев стали гораздо интенсивнее. «Вчера, 22 февраля, я собственными ушами в течение нескольких часов слышал грохот, словно целый батальон солдат вышел на учебную стрельбу». Агентам стало известно, что у Нобеля есть гранатомет, стреляющий огромными снарядами, которые легко наблюдать, когда они выпускаются в небо. Пробные испытания проводились постоянно, даже в выходные и праздники.
