Две недели спустя пришло решение Николая I. Он выделил иностранцу Иммануилу Нобелю 25 000 серебряных рублей за изобретение «секретной» морской мины. От Нобеля же требовалось обязательство «не раскрывать свою тайну никакому иному государству»43.
Если исходить из поденной оплаты самого Нобеля, то вознаграждение равнялось его зарплате за четыре года. Для сравнения можно сказать, что роскошная шинель, на которую полгода копил деньги Акакий Акакиевич в рассказе Гоголя «Шинель», стоила 150 рублей. В пересчете на современные деньги Иммануил Нобель получил за свою морскую мину пару миллионов крон.
Иммануил, который по ходу дела не раз угрожал уехать обратно в Швецию, теперь принял окончательное решение. Он выхлопотал необходимые бумаги, чтобы семья смогла приехать к нему в Санкт-Петербург44.
В Стокгольме Андриетта уже готовилась к отъезду. 13-летний Роберт опять поступил на судно помощником стюарда и ушел в плавание – он должен был вернуться не раньше лета 1843 года. 11-летний Людвиг закончил школу и начал работать в кондитерской в городе. В школе Св. Якоба учился только Альфред. Проучившись в апологистической школе всего два с половиной семестра, он за три дня до своего девятилетия получил аттестат. «Успеваемость по всем предметам: Отлично. Прилежание: Отлично. Поведение: Отлично».
Это был лучший аттестат, выданный в том семестре в школе Св. Якоба45.
Глава 3. На распутье между романтикой и просвещением
Андриетта Нобель и слышать не хотела о том, чтобы пересекать ледяное Балтийское море на утлом почтовом суденышке. Роскошный пароход Solide должен был сделать еще несколько рейсов в Або до того, как начнется зимний перерыв в навигации. На корабле имелись «салоны для господ и для дам», а также семейные каюты для тех, у кого водились деньги. За двое суток путешествия через Балтийское море предлагалось «три приема пищи в день, хорошая водка и квас к каждой трапезе».
21 октября 1842 года, в день девятилетия Альфреда, Андриетта получила паспорт для поездки в Санкт-Петербург – на себя и «двух малолетних детей». Ее брату Людвигу Альселю предоставили на таможне отпуск на несколько дней, чтобы помочь ей в поездке. Андриетта взяла с собой и служанку Софию Вальстрём, которая надолго останется в семье Нобель на новой родине.
Следующий рейс Solide в Або был назначен на вторник 25 октября с остановками в Фюрусунде и на Аландских островах. Билеты Андриетта могла получить в конторе компании у моста Слоттсбрун не позднее семи часов в понедельник1. Несколько дней стояла туманная и ветреная погода, шли дожди, но на рассвете вторника, когда Solide отчаливала от Шеппсбрун
[10], ветер стих.
Когда Андриетта и сыновья покидали Стокгольм, у всех на устах было имя только что вернувшейся из Парижа молодой придворной певицы Йенни Линд, которая очаровала стокгольмскую публику исполнением заглавной партии в опере Беллини «Норма». Во взрослом возрасте Альфред Нобель станет одним из самых верных почитателей знаменитой «соловушки» Линд.
Почти 80-летний Карл XIV Юхан, как обычно, готовил себе зимнюю берлогу в отапливаемой изразцовыми печами спальне дворца. Зимой он мог себе позволить править Швецией прямо из королевской опочивальни, в стране царило относительное политическое спокойствие. Радикальная оппозиция значительно умерила свой пыл, ожидая, пока более прогрессивно настроенный кронпринц Оскар сменит своего отца на троне.
Семья Нобель эмигрировала из страны с населением чуть больше трех миллионов человек, где девять из десяти жителей проживали в сельской местности. Андриетте было 39 лет. В той стране, которую она покидала, женщины по-прежнему считались недееспособными. Каждый год пятьсот женщин умирали при родах. Ожидаемая продолжительность жизни составляла 45 лет.
Но в мрачной симфонии звучали и радостные нотки. В октябре 1842 года в Стокгольме продавались свежие устрицы. Книготорговцы завлекали публику новым комическим романом «Хитрец и его несчастья» и восемнадцатым томом справочника по самым ярким интеллектуалам Швеции2.
Шведская столица была маленьким городком в сравнении с Санкт-Петербургом, где в начале 1840-х годов насчитывалось более полумиллиона жителей, то есть в шесть раз больше, чем в Стокгольме. Иммануил Нобель переехал и проживал теперь в новом доме на Литейном проспекте, пересекавшем главную улицу – Невский проспект. Квартира в таком месте во всех отношениях означала продвижение в карьере, и не только потому, что дом, украшенный двумя дорогостоящими эркерами, был построен одним из самых известных архитекторов Санкт-Петербурга3. Здесь бывали многие знаменитости. Некоторое время в этом квартале жил великий русский поэт Пушкин. Многие писатели последовали его примеру, среди прочих – поэт и издатель, открывший в 1840-х годах Достоевского и опубликовавший его первый роман «Бедные люди».
Вскоре вдоль Литейного открылись книжные лавочки. Народ съезжался сюда со всего Петербурга, чтобы найти последние литературные новинки. Но к тому времени, когда сюда перебрался Иммануил Нобель, это место было известно прежде всего крупнейшими царскими оружейными заводами и арсеналом, где трудились тысячи рабочих. Оружие и литература – это место словно специально было создано для семьи Нобель4. Иммануил с нетерпением ждал прибытия семьи. Однако Андриетта с детьми все не приезжала.
* * *
Государственный архив РФ в Москве – золотое дно. Мой помощник-исследователь проверяет даты, которые я ему сообщаю, и находит семейный паспорт Андриетты, Людвига и Альфреда. Бумага в больших желтых пятнах, паспорт лежит в потрепанной папке Третьего отделения. На обороте паспорта я вижу, что Андриетта с сыновьями получили свою красную печать и зарегистрировались в полицейском управлении Або 27 октября 1842 года. Других отметок нет.
В том же архиве хранится объемистая книга учета всех иностранцев, прибывающих в Санкт-Петербург. Российская тайная полиция уже тогда работала четко. Однако никаких упоминаний об Андриетте и мальчиках там не обнаруживается – ни в ноябре, ни в декабре 1842-го. И в январе 1843-го тоже.
Только открыв записи за следующий месяц, мы находим то, что искали. 26 февраля 1843 года Андриетта, Людвиг и Альфред зарегистрированы как прибывшие в российскую столицу.
Как они, должно быть, тосковали, как считали дни! Что же произошло? Документы не дают подсказок. Может быть, кто-то из них заболел или же Андриетта оставалась у друзей Иммануила в Або в ожидании, пока установится санный путь?
Нам остается только строить догадки. Когда они наконец добрались до места, Андриетта сообщила ровно столько информации, сколько потребовала российская полиция. Она указала, что она жена фабриканта Иммануила Нобеля и что прибыла в Санкт-Петербург с их совместными детьми, чтобы поселиться в его доме «Лит. 4 № 400» (сегодня – Литейный пр., 34)5.
* * *
