Соединенные Штаты начали подниматься после четырехлетней Гражданской войны, унесшей больше жизней, чем все многочисленные войны, которые американские солдаты будут вести позднее: более миллиона убитых и раненых. Прошел год с того момента, как генерал Роберт Эдвард Ли и южные штаты капитулировали в начале апреля 1855 года. Вскоре после этого, 13 апреля, полководец северян Улисс Симпсон Грант и его опьяненные победой войска прошли победным маршем по улицам Вашингтона под ликование толпы. Везде развевался звездно-полосатый флаг. Горели факелы, взрывались фейерверки. В дело пошло бесчисленное множество бочек дешевого виски.
Это был беспримерный триумф только что переизбранного президента Авраама Линкольна. Соединенные Штаты выжили, четырем миллионам рабов была дарована свобода.
На следующий день, в Страстную пятницу 1865 года, президент отправился в Театр Форда, чтобы посмотреть комедию «Наш американский кузен». 26-летний актер Джон Уилкс Бут, фанатичный сторонник южан, не играл никакой роли в пьесе, зато сыграл ее в истории. Когда в зале раздались взрывы хохота, он незаметно прокрался в президентскую ложу. Поднеся пистолет к затылку Линкольна, он выстрелил, затем спрыгнул через перила на сцену и исчез. Публика, поначалу решившая, что выстрел – часть пьесы, услышала, как он кричит на латыни: «Пусть так будет со всеми тиранами!»
Истекающий кровью Линкольн был доставлен в пансионат на другой стороне улицы, где он на следующее утро скончался, не приходя в сознание.
Весной того года американский поэт Уолт Уитмен как раз закончил поэтический сборник, посвященный Гражданской войне. Убийство заставило его позабыть обо всем. Уитмен написал несколько поэм, посвященных погибшему президенту, которым безгранично восхищался10. Одна из наиболее известных начинается так:
О Капитан! мой Капитан! сквозь бурю мы прошли,
Изведан каждый ураган, и клад мы обрели,
И гавань ждет, бурлит народ, колокола трезвонят,
И все глядят на твой фрегат, отчаянный и грозный!
Но сердце! сердце! сердце!
Кровавою струей
Забрызгана та палуба,
* * *
В годовщину гибели Линкольна, 15 апреля 1866 года, Альфред Нобель прибыл в Нью-Йорк. В те выходные вся Америка чтила память погибшего президента, все государственные конторы были закрыты, а преемник Линкольна Эндрю Джонсон никого не принимал11.
Многие северяне надеялись на суровые меры против повстанцев в южных штатах, но Эндрю Джонсон удивил их, объявив амнистию проигравшим. Южанину Талиаферро П. Шаффнеру, противнику Альфреда в процессе о патенте, таковая не понадобилась. Полковник без всякого стеснения приспособился к развитию событий в ходе войны, переметнулся на другую сторону и даже предлагал северянам свои подводные мины.
На Юге восстановление после войны оказалось беспрецедентной задачей. Целые города и плантации были сожжены, дороги разрушены, железнодорожное сообщение прервано. Нью-Йорк никогда не выступал в роли театра военных действий, за исключением мощных протестов против войны. Однако спустя год после окончания войны расистские выходки по-прежнему оставались частью повседневной жизни для жителей города. Бедные иммигранты, теснившиеся в трущобах под названием Kleindeutschland или Little Italy
[35], опасались притока афроамериканцев, сбросивших иго рабства.
Весной 1866 года от дома к дому в самых нищих кварталах Манхэттена ходили «холерные патрули», санируя самое ужасное в надежде остановить массовую эпидемию. Роскошные финансовые кварталы Нью-Йорка находились в двух шагах от опасных для здоровья трущоб. После войны банки и адвокатские конторы расплодились как цветы по весне. На Уолл-стрит в разгар рабочей недели царила невероятная давка, а за углом по Бродвею тащились тысячи экипажей. Тот, кто пытался пересечь эту улицу – например, для того, чтобы полюбоваться церковью Троицы, башня которой была на тот момент высочайшей точкой в городе, – рисковал собственной жизнью.
Альфред Нобель отправился в дом 20 по Пайн-стрит – улице, идущей параллельно Уолл-стрит. Он намеревался остановиться у Отто Бюрстенбиндера, нью-йоркского агента, нанятого им из Гамбурга. У Бюрстенбиндера по соседству имелась контора, которой мог воспользоваться Альфред12.
Не у всех искателей удачи, толпящихся вокруг Уолл-стрит, были честные намерения. В деловой жизни заявило о себе новое поколение, «порода дерзких игроков – людей, которые с убийственной серьезностью ставили на кон огромные суммы. В послевоенные годы тех, кто двигался по теневой стороне Уолл-стрит, подпитывали атмосфера лихорадочного прироста, отсутствие регуляции и политическое руководство Нью-Йорка, само погрязшее в темных делишках», – так писали о них Эдвин Барроу и Майк Уоллес в своем монументальном историческом исследовании «Готэм: История Нью-Йорка»13.
Похоже, агент Альфреда Нобеля относился к разряду этих темных личностей. Без ведома Альфреда Бюрстенбиндер уже подписал контракт с несколькими американскими бизнесменами на поставку взрывчатой смеси. При составлении документа Бюрстенбиндер обеспечил себе четвертую часть от будущих доходов – столько же, сколько должен был получить сам Альфред. Вскоре Альфред обнаружил, что Бюрстенбиндер определил название компании и выпустил акции, также не согласовав это с ним14.
Но сейчас было воскресенье, и финансовые кварталы казались сонными и пустынными. Альфред мог провести день за чтением рецензии на новый роман Виктора Гюго «Труженики моря» – The New York Times выделила на нее целую полосу. Газета назвала француза «самым популярным из ныне живущих писателей».
* * *
На следующий день, 16 апреля, вскоре после обеда, несколько экспедиторов стояли на заднем дворе транспортной компании в Сан-Франциско, разглядывая два только что прибывших ящика. Ящики получили повреждение во время перевозки морем в Нью-Йорк, и теперь предстояло выяснить, кто за это отвечает. Оба ящика были помечены ничего не говорящим описанием – merchandise
[36].
В 13:15 прозвучал взрыв – такой мощный, что земля задрожала, как при землетрясении. Все в радиусе пятнадцати метров разлетелось на мелкие кусочки, а стекла вылетели из окон на расстоянии километра от места трагедии. «Фрагменты человеческих останков находили в двух кварталах от места взрыва», – писали потом газеты. Семнадцать человек погибли, столько же получили тяжелые ранения.
В первый же день подозрение пало на вещество «нитроглицерин». Когда убрали весь мусор и останки трагически погибших людей, загадку удалось разгадать. Взорвавшийся ящик действительно содержал в себе взрывчатую смесь Нобеля, ее адресатом был горный инженер в Калифорнии. Тот заказал ее из Германии при посредничестве некоего Отто Бюрстенбиндера в Нью-Йорке.
