Вскоре и там забили тревогу. Неужели опасное вещество находится в Нью-Йорке? Бургомистр Джон Т. Хоффман поручил начальнику пожарной охраны обыскать город. Несколько дней спустя тот представил бургомистру результаты. В нескольких точках города были обнаружены большие количества нитроглицерина. На таможенном складе находилось целых двенадцать ящиков взрывоопасного масла.
На следующее утро полиция арестовала Отто Бюрстенбиндера по подозрению в том, что он поставил нитроглицерин в Калифорнию, не пометив груз и не сообщив капитану о содержимом ящиков. В суровом письме бургомистр вызвал начальника пожарной охраны города на совещание, велев ему привести с собой тех, кто несет ответственность за нахождение этого вещества в Нью-Йорке.
Начальник пожарной охраны выследил Альфреда, или Альберта Нобеля, как его обозвали в спешке. Позднее в тот же день оба явились к бургомистру. Альфред заверил, что двенадцать ящиков, находящихся на таможне, это все, что он и его агент Бюрстенбиндер до сих пор импортировали. Бургомистр приказал начальнику пожарной охраны немедленно вывезти эти ящики за черту города.
В газетах появились статьи с заголовком «Нитроглицериновая паника». В Сан-Франциско срочно ввели строжайший запрет на перевозку нитроглицерина, а в Вашингтоне один из членов конгресса предложил ввести уголовную ответственность за его производство и транспортировку.
Для Альфреда Нобеля это был кошмарный сон, однако дальше было только хуже. На следующий день после совещания у бургомистра всю первую полосу The New York Times занимало сообщение о еще более ужасной нитроглицериновой катастрофе15.
Правда, взрыв в Панаме произошел еще в начале апреля, но новость достигла Нью-Йорка только теперь и прогремела в газетах одновременно с нитроглицериновой паникой и арестом Бюрстенбиндера. Грузовое судно European, стоявшее у причала в панамском портовом городе Колон (тогда носившем название Эспинуолл), без всякого предупреждения взлетело на воздух. По информации The New York Times, погибло около шестидесяти человек, среди них капитан, множество членов команды и грузчики. В рапортах с места происшествия описывались ужасные сцены. «Огромная туча огня и белого дыма поднялась в воздух, унося с собой двадцать или тридцать человек, находившихся в тот момент на палубе. Мачты, поддоны, обломки верхней палубы… взлетели вверх и вновь опустились в алое пламя – по словам тех, кто находился достаточно близко, это было самое ужасающее зрелище, какое им когда-либо доводилось наблюдать»16.
Вскоре выяснилось, что на борту судна European находилось семьдесят ящиков с нитроглицерином. Внезапно тяжба за патент с Шаффнером превратилась в самую ничтожную из проблем Альфреда Нобеля. Потрясенный и загнанный в тупик, он сформулировал письмо редактору The New York Times, полностью опубликованное 21 апреля 1866 года:
После моего прибытия в этот город я с глубоким сожалением воспринял известие о двух несчастных случаях, произошедших с нитроглицерином в последнее время. Поскольку причины взрывов неясны, я надеюсь убедить ответственные органы и научные умы, что нитроглицерин – вещество менее опасное в хранении и обращении, чем порох. С этой целью я намерен в ближайшие дни провести ряд экспериментов, о времени и месте проведения которых будет сообщено через вашу уважаемую газету. До этого я с глубоким уважением взываю к общественности подождать формулировать окончательное мнение, поскольку эти эксперименты дадут возможность четко оценить ситуацию.
Ваш покорный слуга
Альфред Нобель
Нью-Йорк, 20 апреля 1866
Допросы Отто Бюрстенбиндера будут продолжаться еще несколько недель. Все это время ему пришлось провести в следственнй тюрьме, поскольку никто не мог выложить 2500 долларов, сумму, которую суд запросил за него в качестве залога. 25 апреля настал черед Альфреда Нобеля давать свидетельские показания в деле против Бюрстенбиндера. Он, вероятно, был подавлен и нервничал, поскольку его показания представляют собой мешанину из деталей и противоречивых заявлений. «Я химик, но не по профессии, по профессии я гражданский инженер», – заявил среди прочего Альфред Нобель. Он утверждал, что нитроглицерин нельзя называть взрывчатым веществом, поскольку он детонирует только при особых обстоятельствах – при температуре в 360 градусов (по Фаренгейту) или при помощи его изобретения, капсюля-детонатора. Несчастный случай в Сан-Франциско, как он предполагал, был вызван неосторожным обращением – загорелись опилки в ящике. Однако суду стало известно, что он «не претендует на то, что знает все обстоятельства, при которых он (нитроглицерин) может взорваться».
Его выступление восторга не вызвало. «Нитроглицерин совершенно безопасен, однако свидетель Нобель точно не знает, при каких обстоятельствах тот может взорваться», – иронично резюмировала газета The New York Times17.
В Сан-Франциско Юлиус Бандман, агент на западном побережье, был вне себя от гнева и разочарования. Получив большое количество взрывчатой смеси, он разлил ее по бутылкам для шампанского. Однако теперь ему не удавалось найти никого, кто согласился бы их хранить, даже на островах за пределами города. В конце концов пришлось сложить все в небольшую лодку и поставить ее на якорь далеко в бухте Сан-Франциско. Вопросов становилось все больше, но ответов от Нобеля не поступало.
Бандман сделал несколько исключительно важных, по его мнению, наблюдений. Когда он и его компаньон осматривали груз, то уловили кое-где запах серной кислоты. Открыв одну из таких бутылок, они обнаружили на поверхности коричневую пену. «Что это, как не начавшийся распад смеси? <…> Почему смесь шипела, когда открывали пробку? Это важные для нас вопросы, на которые вы должны ответить», – писал Бандман Альфреду Нобелю в Нью-Йорк. Агент интересовался, экспериментировал ли Альфред с такой же смесью, как та, что они получили, не становится ли она опасной при подобных обстоятельствах?
Альфред очень тяжело переживал происходящее. Он едва успевал спать по ночам, загнанный в угол «грохотом взрывов, неприятностями и в первую очередь невезением». Почему все против него? Все остальные поставки в Сан-Франциско и Мексику дошли до места назначения в неповрежденном виде. И тут сразу два взрыва – как раз по случаю его приезда в США. «Приходится признать, что с нитроглицерином нам не везет», – писал он домой в Стокгольм18.
* * *
Помощь подоспела с неожиданной стороны. В дело включился Чарльз Сили – профессор аналитической химии медицинского факультета Нью-Йоркского университета. Полгода назад он посетил место взрыва в отеле Wyoming, заинтересовавшись химической природой катастрофы. Теперь он был уверен в своей правоте. В начале мая он опубликовал статью в престижном научном журнале Scientific American, в которой изложил свои выводы. Нитроглицерин нельзя считать безопасным. Альфред Нобель ошибался. При некоторых обстоятельствах взрывчатая смесь может самовозгораться, аналогично нитроцеллюлозе, над которой много работал он сам.
Но что же следует из этого? Сили удивил читателей, заявив: «Многие, похоже, считают, что, поскольку опасность нитроглицерина доказана, он не должен более использоваться. <…> Однако народ и конгресс, подверженные вполне понятной панике, ошибаются. Мы не можем позволить себе отказаться от вещества, имеющего столь широкое применение; не можем смириться с тем, что наша наука и таланты изобретателей не смогут найти способа сделать его безопасным. Смею предположить, что в ближайшее время нитроглицерин станет считаться куда менее опасным, чем порох, и превзойдет его по всем статьям: в ближайшие несколько лет годовые объемы потребления нитроглицерина в Соединенных Штатах достигнут миллиона фунтов».
