* * *
Трудно разобраться в характере Поля Барба, этого неподражаемого персонажа, который врывается в жизнь Альфреда Нобеля в нужное время и занимает больше места, чем кто бы то ни было другой. В течение двух десятилетий их знакомства Барб писал Нобелю по сто писем в год. В одной из немногих работ о Нобеле, снабженных примечаниями, докторской диссертации Рагнхилд Лундстрём 1974 года о его предпринимательской деятельности, я вычитала, что переписка между Барбом и Нобелем является самой обширной во всем Нобелевском архиве.
Готовлюсь проштудировать целую груду бумаг, однако золотая жила остается миражом. Я ищу в самых разнообразных актах, консультируюсь с экспертами и пробую множество вариантов неправильной сортировки и необъяснимых ошибок. В конце концов я звоню 87-летней авторше, но и она понятия не имеет, где сегодня могут находиться письма от Поля Барба, которые она в свое время могла читать и цитировать14.
Письма Барба просто-напросто исчезли, к сожалению, это далеко не единственный научный скандал в истории Альфреда Нобеля.
В качестве утешения появляется другой след Барба. Дело происходит в 1990-е годы, когда знаменитый кинорежиссер Вильгот Шёман готовится к съемкам художественного фильма о Нобеле – «Альфред». Уже на самом раннем этапе Шёман видит кинематографическую ценность Барба как персонажа и ищет на эту роль француза. Во время кастингов в Париже на них появляется актер и писатель Манюэль Бонне. За спиной у него несколько успешных комедий, и он хочет получить эту роль. Ради этого он самостоятельно исследовал историю жизни Поля Барба. Режиссер Шёман становится обладателем целого досье, а в конечном счете даже двух; в них – сотни уникальных документов из полицейских и военных архивов Парижа.
Узнаю, что большая коллекция документов Бонне находится в архивах Нобелевского фонда. Однако вскоре выясняется, что это не так. Вильгот Шёман умер, а его личный архив пока недоступен.
Пишу электронное письмо подруге в Париж и спрашиваю, может ли она помочь мне найти архивы XIX века. Что сталось с этим Бонне? Ответ приходит почти мгновенно: «Сейчас говорю с Манюэлем Бонне по телефону, все это хранится у него дома!» После следующего сообщения вскакиваю и кричу во весь голос. «Готов встретиться сегодня вечером, прихватив с собой все свои объемистые папки!»15
Три года спустя я получаю доступ к архиву Вильгота Шёмана. Там я нахожу воспоминания о Бонне и его фантастических исследованиях.
«Не мог же он сам проделать такую огромную работу? – пишет Вильгот Шёман. – Должно быть, заплатил опытному архивисту…»
Тогда Шёман еще не знал Манюэля Бонне. Так что, получил тот желанную роль? Нет.
* * *
Неизвестно, каким образом познакомились Поль Барб и Альфред Нобель, вероятно, повстречались на каком-нибудь экспериментальном взрыве в Райндалене в 1868 году. Барб был на три года моложе Нобеля. Приятная наружность, мягкие черты, темные волосы, живые глаза. В молодые годы – прекрасный пример идеального физического развития (если, конечно, верить описанию его внешности). У Барба было все, чем не обладал Альфред: университетский диплом Политехнической школы, богатая жена и со временем три дочери. В его послужном списке значатся также годы службы во французской артиллерии в офицерском звании.
Собственно говоря, звали его Франсуа; почему все называли его Полем, так и остается загадкой. Ему прочили блестящую карьеру офицера, однако он оставил военную службу, когда семейное предприятие по добыче руды осталось в начале 1860-х годов без директора. Фирма Maison Barbe, Pére et Fils et Cie, Maîtres de Forges находилась в Лотарингии, в крошечном местечке Ливердён на границе с Пруссией. Поль Барб и его отец владели несколькими рудниками, а также держали механическую мастерскую.
В характеристиках восхвалялись его ум и естественно-научные знания. Оговорки делались лишь по поводу его характера. В армии Барба критиковали за недостаточное внимание к деталям, и его служба в артиллерии была отмечена неожиданно многочисленными замечаниями, а также заключением в тюрьме в общей сложности на сорок дней, хотя и за мелкие нарушения. Со временем Альфред обнаружил, что у его пробивного французского компаньона «совесть растяжимее, чем эластичная резина». Пока это упоминалось как комментарий на полях.
Литература? Поэзия? Это Барба не интересовало16.
В апреле 1870 года Альфред Нобель и Поль Барб подписали договор о сотрудничестве. Этому предшествовали переговоры в течение года и подача совместного формального заявления для получения разрешения на производство и продажу динамита во Франции. Барб сбился с ног, обрабатывая депутатов Национального собрания, чтобы получить голоса наиболее авторитетных. Потребовал он также аудиенции с военным министром Наполеона III.
Они разработали совместный план. Если им удастся пошатнуть французскую монополию на порох, Барб найдет капитал для строительства завода в обмен на то, что Альфред передаст ему свой патент. Прибыль они поделят поровну17.
Одним из депутатов, на котором с самого начала сосредоточил свои лоббистские усилия Барб, стал Леон Гамбетта, новая восходящая звезда республиканцев, 32-летний адвокат с самыми радикальными взглядами, который годом ранее добился известности благодаря блистательному выступлению в суде. В политику Гамбетту внесли буквально на руках, и теперь он стал одним из самых мощных голосов республиканской оппозиции Наполеону III. Весной 1870-го его просто засыпали похвалами после «магнетического» выступления перед депутатами. Некоторые газеты называли его речь лучшей из всех когда-либо произнесенных в Национальном собрании.
В политике Леон Гамбетта стал модной фигурой, несмотря на то что по-прежнему оставался странным персонажем с неухоженной внешностью и грубыми манерами. К тому же он выглядел старше своих лет, обладал небольшим брюшком и косил на один глаз. Но он умел заражать окружение невероятной энергией. «Когда он разойдется, мимика его напоминает выражение лица оперного тенора. Однако его красноречие свидетельствует скорее о пламенном и спонтанном таланте. Народные массы боготворят его, женщины тоже», – писал французский историк о Гамбетте. В тот момент, когда будет переписываться история Франции, сын мелкого итальянского торговца сыграет в этом процессе немаловажную роль.
В июле 1879-го Гамбетта проголосовал за объявление войны – он верил в победу. Настырного лоббиста Барба и его динамит Гамбетта тоже, конечно, не забыл18.
* * *
Поль Барб был не из тех, кто станет закрывать рот, когда в него летят жареные рябчики. После того как Франция объявила войну Пруссии, он стал приводить еще более весомые аргументы. На время он отвернулся от рудников и строительства железных дорог, на которые они с Альфредом возлагали большие надежды: «Для того чтобы успешно сражаться с вражеской державой, наша армия и наша индустрия должны иметь в своем распоряжении все те средства, которыми вооружились наши соседи. В первую очередь речь идет о динамите…»19 Французскому правительству он пообещал, что производство динамита можно будет наладить в течение трех недель.
