В конечном итоге все разрешилось, эпизод назвали бюрократическим недоразумением. Однако Альфред воспринял случившееся как унизительные притеснения со стороны «управляемой хлыстом страны, в которой я имею честь и удовольствие жить». Пруссия начала утомлять его. «Что скажешь об успехах пруссаков? Думаю, им это дорого обойдется, ибо однажды Австрия и Россия объединятся, чтобы попытаться одолеть опасного соседа», – писал Альфред в письме Роберту25.
Между тем во Франции происходили весьма любопытные события. Если Альфред и не знал об этом ранее, то наверняка услышал теперь от Поля Барба. В осажденном Париже временное правительство решило разделиться и отправило делегацию в город Тур. Когда кольцо блокады сомкнулось и телеграфное сообщение прервалось, решено было отправить Леона Гамбетту, назначенного теперь еще и военным министром, в Тур для координации вооружения армии. В первой половине дня седьмого октября Гамбетта покинул осажденный город на воздушном шаре, взлетевшем с вершины Монмартра, ему удалось преодолеть неприятельскую линию осады и целым и невредимым добраться до Тура. «Перелететь на воздушном шаре через линию фронта – нечто новое и героическое… Те, кто знает Гамбетту, говорят, что он спасет положение. Да услышит их Всевышний!» – ликовала звездная французская писательница Жорж Санд (псевдоним Авроры Дюпен)26.
Среди всеобщей суматохи Гамбетта, видимо, связался с Полем Барбом. Уже в середине октября парижская пресса – среди рапортов о запасах пушек и изготовлении ружей – запустила новость о том, что Франция готова приступить к производству динамита.
Поль Барб сумел добраться до Тура и встретился с Гамбеттой. Очевидно, что компаньон Альфреда Нобеля был малый не промах и вовсю использовал вынужденное положение страны, выдвинув личные требования. 31 октября Гамбетта и Барб заключили договор по поводу скорейшего строительства динамитного завода, по которому французское государство выделяло баснословные суммы в качестве кредита – сотни миллионов крон на сегодняшние деньги. В тот же день Гамбетта позаботился о том, чтобы 34-летний Поль Барб стал кавалером ордена Почетного легиона27.
Динамит прокладывал себе дорогу. Теперь одна из крупнейших парижских газет посвятила всю первую полосу описанию заслуг инженера Альфреда Нобеля и его изобретения: «Динамит, еще вчера никому не известный, но внезапно прославившийся, – одно из самых поразительных и ужасающих средств разрушения… когда-либо созданных человеческим мозгом. Похоже, на долю Франции выпала счастливая судьба воспользоваться такой мощной помощью в тот самый момент, когда ее эффективность может быть обращена против самого непримиримого врага, с каким только доводилось бороться стране»28.
* * *
Осада Парижа продолжалась несколько месяцев. Альфред Нобель, находившийся в Пруссии, с соблюдением строжайшей тайны был теперь вовлечен в процесс вооружения французской армии. Временное производство началось как в Париже, так и на семейном предприятии Барба в Ливердёне. Однако ни одно из этих мест не подходило для возведения более крупного и надежного динамитного завода. В конце концов выбор пал на крошечный городок Полиль у испанской границы, расположенный в идеальном месте – на пустынной береговой полосе вдали от военных действий29.
В декабре там началось строительство завода. Альфред рвался поехать и туда, и к производителям динамита в Париже. В разгар войны это была в высшей степени рискованная затея. После пяти лет жизни в Крюммеле он очень рисковал, французы могли воспринять его как пруссака со всеми вытекающими из этого последствиями. Вероятно, именно по этой причине он попросил друга Аларика Лидбека раздобыть ему свежие документы о шведском подданстве. 10 декабря Нобель отправился в путь. «Большое спасибо за паспорт. Сегодня вечером уезжаю. Ты знаешь куда», – писал он Аларику в тот же день. В рождественском послании Роберту он не смог скрыть тревоги. «Я вынужден предпринять длительную и неприятную поездку, не лишенную риска, однако с этим ничего не поделаешь… Очень хотелось бы повидать тебя, и с каким удовольствием я взял бы курс на восток, а не на запад…»30
Похоже, свое маленькое приключение Альфред начал с посещения водолечебницы на рождественские каникулы. В следующий раз на связь с другом Лидбеком, оставшимся в Швеции, он вышел в начале января 1871 года. В тот момент сам он находился в Нижней Саксонии. Он спешил, поезд до Парижа отходил через несколько минут. Альфред наспех набросал свой парижский адрес: Mr Brüll, 58, Rue de la Rochefoucauld31.
Адрес являлся чрезвычайно опасной информацией, из которой мы узнаем, что Альфред направлялся прямо в логово льва. Ашилль Брюль был тем самым инженером, которого Барб и французское правительство наняли для обслуживания временного производства динамита в осажденном Париже. Брюль когда-то учился на одном курсе с Барбом и курировал в Париже специальную группу «динамитчиков»32.
Безжалостная, зверски холодная зима с сильными снегопадами и температурами до двадцати градусов ниже нуля обрушилась на окруженную столицу. Люди мерзли и голодали. Чтобы как-то выжить, начали забивать лошадей, кошек и крыс. Та же судьба постигла верблюдов и двух слонов в парижском зоопарке. Смертность в городе возросла в четыре раза; а в первые дни нового года, в то время, когда Альфред Нобель выехал из Нижней Саксонии, Бисмарк к тому же начал интенсивные бомбежки города. За четыре недели новые пушки Круппа выпустили по Парижу более десяти тысяч снарядов, то есть, как кто-то подсчитал, в среднем один каждые три минуты. Разрушения оказались не катастрофическими, но террор стал для парижан тяжелым испытанием. «Взрывы снарядов отзываются в моей бедной голове, словно удары молота… Невозможно спать, невозможно отдохнуть ни минуты», – жаловалась близкая подруга Леона Гамбетты, писательница Жюльетта Адам, в литературном салоне которой Альфред Нобель скоро станет частым гостем33.
Невозможно установить, добрался ли Нобель до Парижа в момент осады. Однако мы знаем, что со временем он прибыл на завод в Полиле и оставался там до февраля 1871 года, на всякий случай называя это место в своих письмах «Югом»34.
В заключительной битве за Париж динамит местного производства все же пригодился, особенно в битве за Бузенваль 19 января. «Энергичная оборона пруссаков не помешала национальным гвардейцам приблизиться к стенам, окружающим парк [Бузенваль], и взорвать их при помощи динамита, сделав огромные пробоины», – сообщала тогда газета Le Gaulois35.
К этому моменту победоносный Бисмарк уже достиг первоначальных целей войны. Южногерманские государства теперь полностью перешли на его сторону, и на торжественной церемонии 18 января было провозглашено единое немецкое государство – Германская империя, с королем Пруссии Вильгельмом I в качестве императора и Отто фон Бисмарком в качестве государственного канцлера. Для того чтобы еще больше унизить французов, церемонию провели в Зеркальном зале Версальского дворца. Бисмарк праздновал полный триумф.
Десять дней спустя временное правительство капитулировало вопреки воле военного министра и министра иностранных дел Леона Гамбетты. В знак протеста он сложил с себя полномочия.
