И вот, когда натиск спал и установилось определенное равновесие, наш герой двинул в атаку северную пехоту. Двумя колоннами. По флангам. Все самые сильные орки стремились в центр. Поэтому фланги выглядели очень уязвимыми.
Разумеется, расступиться и пропустить северян имперцы не могли. Так что, подпираемые глубокой массой пехоты, возглавили этот натиск, прикрыв его по фронту скорлупой мощных щитов.
Левый фланг держался крепко. А вот на правом — пошло-поехало. Орки, деморализованные столь высокой стойкостью «людишек», просто не ожидали, что те их атакуют. Да так, что людская масса их станет выдавливать, словно прессом, отталкивая назад. Они бесновались. Орали. Но все равно отходили назад. Шаг за шагом. Пока, наконец, не оторвавшись от основной массы орков, этот фланг не дрогнул и побежал.
Прозвучал рог — это Всеволод отдал приказ к фланговому натиску. Пехота выдвинувшейся колонны начала пытаться давить на центр, нависая над ним. Продавить, разумеется, не имея нужной глубины, она не могла. Однако сам факт того, что орками пришлось сражаться на два фронта, уже сделало свое дело. Их центр начал медленно, но неумолимо сыпаться, обрушаясь и «крошась» с атакованной стороны.
Взмах руки и в образовавшийся проход между отвесными скалами ущелья и продавившей колонной устремилась Лауриэль со своими всадниками. Их было немного. Они гордо восседали на довольно убогих лошадках. Но для удара в тыл их было более чем достаточно.
Впрочем, это не потребовалось. Орхим взревел что-то на непонятном языке и затрубил в рог, призывая своих воинов отходить. То есть, спасаться бегством. Ведь левый фланг тоже хоть и с трудом, но удалось продавить и там создалась серьезная угроза.
Орков уговаривать не пришлось. И даже дважды повторять не потребовалось. Они сорвались с места и ринулись в такое энергичное отступление, что чуть не снесли Лауриэль с ее кавалерией…
— Жаль, — тихо произнес Всеволод, наблюдая за бегством противника.
— Жаль? — Удивился генерал Турий. — Славная победа!
— Славная, но бесполезная. Мы много орков убили? Нет. Они в основном успели сбежать вместе с их вождем. Это очень плохо. У нас потерь тоже мало. Воспользовавшись удобным рельефом, мы нанесли им поражение, но оставили шанс на реванш. Орков еще довольно много и у них есть те, кто поведет их в бой. Вы уверены, что следующая битва пройдет в столь же удобной для нас обстановке?
— Вы не знаете орков, — покачал головой генерал. — После такого поражения они отойдут в свою степь.
— Может быть… может быть… хотя я на это не рассчитывал бы. Тут ведь не простые орки, тут много рахас. Я с ними уже сражался. Они другие. Они упорные. Очень упорные…
Орки отходили в степь. Надолго ли? Неизвестно. Генерал Турий был убежден — вернутся не скоро. А Всеволода терзали сомнения. Орхим не побежал, бросив своих. Он их отводил, выводя из окружения. И они держались до тех пор, пока вождь не приказал им отойти. Все это выглядело не так, как убеждал его генерал. Совсем не так…
Город же ликовал и встречал нашего героя как божество, спустившееся на землю. Он ведь второй раз уже снимал с него осаду орков. Совершенно безнадежную на первый взгляд. Да и факт того, что Всеволод — это лорд синдар и Император — так и вообще доводил жителей до исступления. ИМПЕРАТОР! И он сражался с ними плечом к плечу. Настоящий Император! С кровью дракона! Тот, что мог нести на груди амулет власти и этот амулет, судя по сиянию, признал и принял его. Чудо! Настоящее чудо! И Всеволод был вынужден вымученно улыбаться, чтобы своей кислой мордой лица не вгонять их в тоску. Разве что потом, когда ему довели новость о смерти Лосмерил он не сдержался… скис, растеряв остатки «декоративной маски» на лице. Одно дело слышать, что Лосмерил смертельно отравлена магией одного божества и то, что другой бог уже «решил эту проблему». И совсем другое — узнать, что женщина, твоя женщина, пусть и бывшая, просто шла по улице и умерла. При всех опав как осенняя листа на брусчатку. Раз и у нее остановилось сердце и прекратилось дыхание. Ни агонии, ни страданий. А главное — удивительно быстро. Обычно так скоро не умирают.
Маги все осмотрели, но бестолку. Ни болезней смертельных, ни отравлений обычных или магических, ни следов насильственной смерти. Ничего. Вообще ничего. Так не бывает. А поди ж ты. Всеволод знал, что с ней случилось, но для местных это все было загадкой в той же степени, в которой выглядело естественным его горе по ней.
Надо сказать, что наш герой действительно переживал. Не только и не столько из-за Лосмерил. Все-таки она была довольно дурной и проблемной особой. Нет. Из-за себя. То пробуждение от гнетущей депрессии, что произошло на пути из Зиона на Север отступило. И боль, грусть и тоска стали снова накатывать. Как и чувство беспомощности. Он всего лишь игрушка в руках богов. Тех самых, что крутят им и вертят, стремясь добиться своих целей. А рядом гибнут те, кто ему дорог.
Вдруг он вспомнил лицо Ллос в тот момент, когда она уклонялась от ответа про деда. Тогда он не понял причины такого скользкого и уклончивого ответа. Сейчас же, зная про ее чудовищную и поистине бесчеловечную коварность, достойную лишь синдара, он был уверен — с дедом беда. Или убила, или того хуже — захватила душу в плен. С нее станется, чтобы в последствии манипулировать парнем. И Шар. Она ведь призналась, что была на Земле и подстроила его похищения темными жрецами Дол-Гула. А значит она вполне могла быть причастна к странной гибели родителей, и буквальному вымиранию всех ближайших родственников. Тех, земных. Тех, что дали ему эту личность. Тех, которых он считал настоящими… до сих пор считал, несмотря ни на что…
Страшно. Жутко. И невероятно обидно.
Боль. Нестерпимая боль и жалость к себе, вызванные чувством беспомощности, накатили на Всеволода. Он ведь не мог противостоять всем этим силам. И ладно бы эльфы или орки. С ними можно справиться. Подумать, выкрутиться, извернуться и победить. Или хотя бы попробовать. А что делать с богами? Воспринимать как стихийные бедствия? Он не мог… он просто не мог…
— Сынок, — тихо произнесла Индилаир, садясь рядом. — Ты так ее любил?
— Если бы все было так просто, — так же тихо прошептал Всеволод и, собравшись с духом, встал и натянул на лицо маску торжествующего победителя. А внутри крепло убежденность — он им отомстит, он им всем отомстит. Неизвестно — когда, как и какой ценой, но он сделает это… чего бы ему это не стоило. Пока же нужно играть в их игры. Они должны быть уверены в том, что он — сломался, что он — подчинился, что он — очень удобная игрушка для их шахматных партий…
— Сынок?
— Я стер… счастье и горе стер, смысл грязь власти и сжег позор… — тихо произнес Всеволод, вспоминая песню Театра Теней и вольно цитируя фрагменты из любимой песни.
— Чего?
— Роль оставляет свет, где фальши нет. Я по радуге пройдусь. Сквозь тень и свет. Я смою грим, но я не стану другим… Я умер… мама, — с трудом выдавил он это слово. — Давно умер. А мертвые парни не плачут, — перешел он к вольному цитированию песни группы Powerwolf. — Ты еще увидишь их свет, что на прощанье озаряет могилы, мама…
