– У вас есть его вещь? – спросила Эмельяна. – С её помощью я могла бы отыскать его.
Милу порылась в кармане плаща, где покоилась «Книга теорий». Она пролистала страницы, пока не обнаружила ту, на которой был рисунок углём: два человека сражаются с оборотнем.
– Он нарисовал это для меня, – ответила Милу. – Сгодится?
Эмельяна взяла у неё книжку, вскинула брови, увидев картинку, и изучила наброски Милу касательно теории «Охотники на оборотней».
– Думаю, мы скоро всё выясним, – произнесла она наконец и вытащила из-за воротника цепочку с кулоном, который поднесла к левому глазу.
Сем вскрикнул от удивления. Милу закрыла ему рот ладонью и выразительно покачала головой. Эмельяна снова заговорила, но на языке, который Милу не понимала. Короткие слова лепились друг к другу, но иногда девочка делала паузы. Она словно общалась с кем-то. С кем-то невидимым.
У Милу волосы на руках дыбом встали. Она украдкой огляделась, но, кроме них троих, в палатке никого не было. Сем заёрзал на стуле, вцепившись в шляпу руками.
– Ты можешь просто спокойно посидеть? – прошептала Милу. – Я из-за тебя нервничаю.
Мальчик казался озадаченным.
– Из-за меня? Она изъясняется на непонятном наречии!
– Тсс!
Несколько долгих минут они молча наблюдали за Эмельяной. Ветер свистел в прорехах палатки, и черепа стукались друг о друга. Одна свеча потухла, дым по спирали закрутился вверх.
– Он на корабле, – внезапно сказала Эмельяна. – На большом.
Она сощурила левый глаз, наполовину скрытый амулетом.
– На старом и потрёпанном судне. Простите, но картинка достаточно размытая. Корабль… восьмой… нет… девятый в доке.
– В каком доке? – уточнила Милу.
Эмельяна что-то быстро выпалила на загадочном языке и улыбнулась.
– Рядом локомотивы. Очень много. И грузовые вагоны.
– Восточные доки.
Милу вздрогнула. Это сказал не Сем и не Эмельяна, а Лотта. Она вместе с Фенной застыла на пороге палатки.
– Восточные доки недалеко от Центрального вокзала Амстердама, – добавила Лотта. – И они находятся близко отсюда. Идём. Сейчас же.
Милу быстро запихнула в карман «Книгу теорий». Прикосновение к обложке внушало привычную уверенность.
– Спасибо, Эмельяна, – произнесла она. – Правда.
Милу встала, Сем – тоже. Лотта и Фенна уже ждали их на улице. Эмельяна взяла мешочек с монетами и проводила ребят до выхода.
Когда Сем вышел наружу, она схватила Милу за руку.
– Тень следует за тобой, Милу, – прошептала Эмельяна, её лицо помрачнело, а глаза смотрели до жути серьёзно.
– Какая тень?
– Мёртвая.
У Милу перехватило дыхание, кровь застучала в ушах. Она попыталась высвободиться, но Эмельяна держала крепко.
– Я надеюсь, ты найдёшь всё, что ищешь, Милу. Не только своего брата.
Эмельяна отпустила её, а Милу заметила, что мешочек с монетами куда-то исчез. Вероятно, девочка спрятала его в складках странного зелёного плаща. Может, указания Эмельяны действительно приведут их к Эгу… тогда никаких денег не жалко, даже если Милу придётся ещё подождать, чтобы отправить весточку родителям.
И она бросилась в сгущающиеся сумерки, стараясь не думать о мёртвых, таящихся в окружающих её тенях.
Лишь когда ребята уже были на полпути к вокзалу, Милу поняла, что Эмельяна назвала Эга её братом.
При мысли о том, что Ротман мог с ним сделать, ей стало худо, и холодная волна отчаяния снова накрыла её. Эг в плену! Ничего более страшного Милу и вообразить не могла. Это было хуже любого наказания, которое Гассбик когда-либо ей назначала. И столь же ужасно, как не знать, где находится её семья.
Вот значит, что чувствуешь, когда любишь брата? Наверное. Но сейчас Милу понимала только одно: она готова перевернуть весь мир вверх тормашками, если это необходимо для спасения Эга.
Её страх смешивался с чем-то новым, с чем-то огненным и острым, похожим на ярость. Она жутко злилась на Ротмана за то, что он похитил дорогого ей человека.
И на себя, потому что позволила этому случиться.
26
Они прибыли в восточные доки, когда солнце только-только коснулось воды на горизонте. Из огромных труб валил пар, казалось, что алеющее в закатных сумерках небо тает над уходящим вдаль Северным морским каналом. Милу вертела головой, стараясь окинуть взглядом сразу всё вокруг. Люди в шерстяных пальто и плоских кепках таскали мешки туда-сюда по настилу и трапам. Лошади и мулы возили повозки, нагруженные ящиками. Паровые краны поднимали грузы на палубы кораблей. Собаки лаяли, сигнальные трубы ревели, а сгустившийся от смога воздух смердел жжёным маслом и копчёной рыбой.
– Святая Гауда, – выдохнула Лотта, в её округлившихся глазах отражалось огненно-красное зарево. – Это же пароходы с гребными колёсами. Эдда говорила мне, что они огромные, но… невероятно!
– Вон тот корабль, который поменьше, – сказала Милу, вытянув руку в перчатке в другую сторону. – С поднятыми парусами и покосившейся мачтой.
Она сосчитала корабли в ряду.
– Как раз девятый.
По сравнению со своими соседями «Морской лев» был просто уродцем. Не считая системных барж, это было единственное судно, которое оказалось процентов на семьдесят сделано из дерева, а не из металла.
Милу решила, что «Морской лев» похож на пиратский корабль, который подняли с морского дна.
– Тоже мне – быстроходное судно! – фыркнула Лотта, щурясь. – Ему, наверное, лет сто! Корабль потрепало немало бурь. Если Ротман – преуспевающий торговец сахаром, то я трёхногий павлин. Значит, ведьмочка была права.
– Милу была права, – мрачно произнёс Сем. – Ротман на самом деле нам врал.
Он пошевелил пальцами.
– Вроде бы корабль никто не охраняет. Давайте покончим с этим.
Сем собирался выйти из-за склада, за которым они притаились, но Милу схватила мальчика за руку.
– Нет, – прошипела она. – Мы должны быть осторожными.
– Но рядом с кораблём никого нет!
Кажется, он и Фенна были готовы огнём выжечь любое препятствие на своём пути.
– Я тоже хочу вернуть Эга, – тихо проговорила Милу. – Но, если нас поймают, мы ему ничем не поможем, а нас обязательно увидят, если мы в открытую проберёмся через док.
Лотта нахмурилась.
– Может, стоит подождать, когда людей станет меньше…
– Эгу могут причинить вред, – прорычал Сем. – Прошло уже больше часа. Мы должны спасти его.
