Милу думала о том, какой из огней принадлежит её родителям. От одной мысли о воссоединении семьи руки начинали дрожать, и она дважды чуть не рухнула на землю. В последний раз взволнованно улыбнувшись луне, она поспешно слезла с крыла и забралась на балкон. Вскоре Милу присоединилась к друзьям, сгрудившимся у входной двери. Все они были в смятении, зато могли похвастаться одинаковыми тёмно-синими плащами с брызгами серебристой краски на ткани.
– Пора, – сказала Милу. – Давайте откроем ворота.
У Лотты почти всё лицо было закрыто шарфом, но Милу заметила, как глаза подруги округлились в радостном возбуждении. Все пятеро опустили капюшоны и быстро направились к воротам на мосту.
Милу услышала, как из-за решётки раздались удивлённые возгласы, которые не стихали, когда её друзья открывали тяжёлые железные ворота. Металл стонал и скрипел, и толпа хлынула вперёд: море любопытных лиц и покрасневших на холоде носов.
– Милу, – прошептала Лотта. – Встретимся в театре через пять минут, ни секундой позже, хорошо?
Девочка едва поняла, что она сказала, но кивнула на автомате. Лотта и Фенна исчезли, Милу и мальчики стали продавать билеты. Первая пара подошла к Милу. Эти элегантные люди улыбались ей и сгорали от любопытства. У мужчины был длинный нос и аккуратные усы, а тёмные волнистые волосы женщины оказались уложены в изысканную причёску.
Но они, как решила Милу, слишком молоды, чтобы быть её родителями.
– По пятьдесят центов с каждого, пожалуйста, – нетерпеливо произнесла она, прилагая все усилия, чтобы не выхватить у них из рук монеты.
Вручив им два билета, Милу одарила их деланой улыбкой.
– Идите по дорожке вдоль фонарей и полюбуйтесь вон тем деревом.
Она махнула в сторону тиса. Выглядел он очень красиво: почти на каждой ветке висели фонарики.
– Пока представление не началось, вы можете купить горячие вафли. Театр скоро откроется.
– Спасибо и…
Но Милу уже отвернулась, ожидая увидеть следующих гостей. Она метнула быстрый взгляд на посетителей, которых обслуживал Сем, но они были совсем на неё не похожи. Как и невысокая чета, покупавшая билеты у Эга.
Очередь медленно ползла за ворота, билеты уплывали из рук Милу. Мешочек с деньгами становился всё тяжелее и тяжелее. Гостей прибыло намного больше, чем она смела надеяться. Молодые семьи, пожилые пары, женщины в шёлковых шляпках, мужчины в высоких цилиндрах, смеющиеся и взволнованные дети. Но улыбка Милу постепенно угасала: ни у кого из прибывших не было иссиня-чёрных волос и почти чёрных глаз. Уши слегка покалывало, но она не обращала на это внимания. Ну и что? Её семья где-то здесь. Она отыщет их.
– Тебе следует пойти и помочь Лотте, – прошептал Сем через несколько минут. – Мы с Эгом справимся.
– Сейчас, – ответила она, когда к ней подошёл очередной посетитель.
Это был кто-то высокий в ярко-зелёном плаще, лицо человека скрывал капюшон.
– Пятьдесят центов, пожалуйста, – сказала она.
Последовала напряжённая пауза. У Милу возникло ощущение, что её пристально разглядывают, но девочка не сумела даже мельком различить черты гостя. Затем из-под зелёного плаща высунулась рука в белой перчатке и уронила ей на ладонь гульден.
– Идите по той дорожке вдоль фонарей, – добавила Милу, роясь в мешочке в поисках сдачи. – Театр откроется через…
Подняв взгляд, она увидела, что человек в плаще скользнул мимо неё и растворился в толпе. Откуда-то появилась Лотта с перекошенным от злости лицом.
– Прошло уже двенадцать минут, – яростно прошипела она. – Мы выбиваемся из графика. У Фенны почти закончились вафли, зрителям холодно, все устали ждать.
Милу оглянулась на очередь, которая по-прежнему тянулась через ворота и медленно продвигалась вперёд. Лотта схватила её за плечо.
– Я прослежу за всем, – шепнул Эг. – Обещаю.
Милу прерывисто выдохнула, кивнула и последовала за Лоттой, продираясь сквозь толпу. Они обе шагали по гравийной дорожке к чёрному безмолвному зданию театра.
Было слишком темно, чтобы разглядывать людей, да и Лотта тащила её слишком быстро, чтобы Милу успевала присмотреться.
Девочки нырнули за угол театра: там, в стене, Лотта проделала маленькую дверцу. Рядом лежал медный рупор. Одна из говорительных трубок Эдды. Подруга толкнула Милу прямо к устройству.
– Нужно, чтобы через четыре минуты зрители заняли свои места, – сказала она. – Получится только в том случае, если мы будем внимательно следить за временем.
Она многозначительно постучала по карманным часам Милу.
– Ровно через четыре минуты. Будь наготове.
Лотта скользнула за амбар. Милу замерла, дрожа от холода, стараясь унять нарастающую панику. Её родители придут. Правда?
Она сверилась с часами: прошла минута. Она испортит представление, если не возьмёт себя в руки. Зрители потребуют деньги обратно, и весь их тяжкий труд пойдёт насмарку.
А они будут вынуждены покинуть мельницу.
Милу прокашлялась. «Сем найдёт их, поэтому всё будет хорошо», – мысленно твердила она. Девочка прижалась ртом к рупору и своим самым низким и громогласным басом обратилась к аудитории:
– ДАМЫ И ГОСПОДА!
В трубке послышалось металлическое потрескивание, и её голос разнёсся по округе. Милу выглянула из-за угла. Тёмные силуэты людей выпрямились.
– МА-А-А-ЛЬЧИКИ И ДЕ-Е-Е-ВОЧКИ!
Гул толпы стих.
– С РАДОСТЬЮ ПРИВЕТСТВУЮ ВАС НА ВЕЛИЧАЙШЕМ И ЖУТЧАЙШЕМ СОБЫТИИ ВЕКА!
Милу услышала, как кто-то из детей всхлипнул.
– ПРИВЕРЖЕНЦЫ ТЬМЫ, ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ В ТЕАТР УЖАСОВ!
Раздался душераздирающий скрежет петель, когда двери театра распахнулись. Скрип замер на мучительно пронзительной ноте. Милу опять выглянула из-за угла: люди закрывали уши ладонями, а кто-то в страхе прижался друг к другу. Дрожь предвкушения пробежала по её телу.
– ВХОДИТЕ… ЕСЛИ ОСМЕЛИТЕСЬ.
Никто не шевельнулся. Милу представляла, что они видели, потому что именно так всё и было спланировано: огромные распахнутые двери, за которыми лежит лишь зловещая тьма.
Внезапно изнутри амбара раздалась надтреснутая органная музыка. Значит, Эг уже там. Милу сверилась с часами. У неё – одна минута, чтобы занять своё место, а толпа до сих пор выжидающе пялится на двери.
– ТИК-ТАК. РОК ЖДЁТ ВАС.
Послышался смешок. Потом второй. И третий.
Она собиралась сказать что-то ещё, но внезапно толпа хлынула в театр. Мысленно считая секунды, Милу позволила себе быстро улыбнуться, после чего распахнула маленькую дверцу и нырнула в помещение. Она очутилась за сценой. Занавес был опущен, а театр погружён во тьму. Девочка на ощупь нашла лестницу, которая вела на платформу кукловода, по-прежнему отсчитывая время.
