Тело мастера Лина тоже присоединилось к ним, незаметно перейдя в свою проекцию.
Хаксли, Хоу, Моултон и Бирс с напряженным вниманием следили за тонкой работой китайца. Лицо Хоу было бесстрастно; Моултон, напротив, выразительно морщил свое мягкое, немного старушечье лицо, неодобрительно цокая языком при виде столь беспредельной подлости. Бирс более обычного походил на Марка Твена, обуреваемого беспощадной, разрушительной яростью.
Мастер Лин поднял голову.
– Да-да, – произнес Моултон, – видимо, нужно действовать, Эфраим.
– У нас нет выбора, – заявил Хаксли, не сознавая даже, что нарушает этикет. – Быть может, вы дадите каждому задание, Старейший?
Хоу пристально посмотрел на него:
– Нет, Филип. Нет. Продолжайте. Работайте!
Хаксли на мгновение удивленно застыл, но потом понял намек:
– Вы поможете мне, мастер Лин. Бен!
– Готов!
Они объединили сознания и попросили Лина показать им противника и все необходимые данные.
– Все понял? Помощь нужна?
– Мне хватит дедушки Стоунбендера.
– Ладно. Ноги в руки – и пошел.
– Можешь поставить галочку.
Бен исчез, оставив после себя лишь порыв ветра.
– Это задание для вас, сенатор Моултон.
– Понял.
Моултон также улетел.
Хаксли давал задания, и братья улетали, по одному или парами, чтобы выполнить то, что на них возложено. Никто не спорил. Многие знали задолго до Хаксли, что день начала действий обязательно наступит, и только ждали, спокойно занимаясь текущими делами, чтобы семя созрело ко времени.
В особняке на Лонг-Айленде, в звуконепроницаемом, надежно запертом и охраняемом кабинете без окон, но богато обставленном мебелью, собралось пятеро сообщников – трое мужчин, женщина и нечто в кресле-каталке. Нечто в кресле с чудовищной яростью смотрело на четверых своих собеседников, смотрело без глаз, ибо бледный лоб его гладко переходил прямо в щеки.
Халат, небрежно накинутый на кресло, не скрывал того, что у существа не было ног.
Оно ухватилось за подлокотники.
– Я что, все время должен думать за вас, идиоты? – спросило оно тихим приятным голосом. – Вы, Артурсон, не помешали Моултону протолкнуть в сенате этот законопроект о Шасте. Маразматик.
Последнее слово прозвучало совсем ласково.
Артурсон заерзал на стуле.
– Я обследовал его разум. Законопроект был совсем безобидным. Он шел в обмен на сделку о долине Миссури, я же вам говорил.
– Значит, вы уверены, что обследовали его разум? Ха, да он устроил вам специальную экскурсию по своим мозгам, болван вы этакий! Законопроект о Шасте! И когда только вы, безмозглые идиоты, поймете, что от Шасты ничего хорошего не жди? – Существо одобрительно улыбнулось.
– Ну откуда мне было знать? Я думал, может, лагерь на горе будет раздражать их… ну, тех, вы понимаете, о ком я говорю.
– Безмозглый идиот. Однажды я решу, что ты мне совсем не нужен… – Существо не стало ждать, пока его собеседник осознает угрозу, и продолжило: – Ладно, хватит об этом. Нужно действовать, чтобы исправить положение. Они перешли в наступление. Агнес…
– Да, – отозвалась женщина.
– Ваши проповеди должны набрать обороты!
– Я сделала все, что в моих силах.
– Этого мало. Мне нужна волна религиозной истерии, которая смоет к чертовой матери Билль о правах до того, как лагерь на Шасте закроется на лето. Нужно действовать быстро, не упуская момента, и чтобы все эти дурацкие законы нам не мешали.
– Но это невозможно!
– Заткнитесь. Все возможно. На этой неделе в ваш храм поступят пожертвования, и вы используете их на широковещательные телепрограммы. А в нужный момент найдете нового мессию.
– Кого?
– Брата Артемиса.
– Это ничтожество из Кукурузного пояса? А меня, значит, побоку?
– Вы свое получите. Но на должность мессии не претендуйте, страна не примет женщину-лидера. Вы вдвоем возглавите поход на Вашингтон и осуществите государственный переворот. «Сыны семьдесят шестого»
[39] пополнят ваши ряды в уличных боях. Вимс, это ваша задача.
Человек, к которому существо обратилось, возразил:
– Мне понадобится месяца три-четыре, чтобы их натаскать.
– У тебя есть три недели. Постарайся не облажаться.
Третий мужчина, до сих пор молчавший, спросил:
– Что за спешка, шеф? Похоже, вы паникуете из-за нескольких ребятишек.
– Это уж мне судить. Вам же нужно выбрать время так, чтобы повальные забастовки связали страну по рукам и ногам во время нашего похода на Вашингтон.
– Мне бы парочку каких-нибудь инцидентов.
– Вы их получите. Займитесь профсоюзами, лигу торговцев и коммерсантов я беру на себя. Организуете мне завтра маленькую забастовку. Выставите пикеты, а я позабочусь о том, чтобы нескольких пикетчиков подстрелили. Пресса будет наготове. Агнес, произнесите по этому поводу проповедь.
– С каким уклоном?
Существо закатило несуществующие глаза под потолок:
– Я что, обо всем должен думать? Это же элементарно! Пошевелите мозгами.
Третий мужчина осторожно положил сигару и спросил:
– И все-таки, шеф, объясните, что за пожар?
– Я вам уже сказал.
– Нет, не говорили. Вы закрыли свой разум и не даете нам прочесть ваши мысли. Вы давным-давно знали про лагерь на Шасте. К чему вдруг эта спешка? Может, вы решили слинять? Давайте-ка начистоту. Как вы можете ждать от нас послушания, если сами хотите смыться?
Безглазое существо внимательно взглянуло на него.
– Хэнсон, – сказало оно нежным голосом, – вы что-то совсем обнаглели в последнее время. Может, хотите помериться со мной силами?
Его собеседник взглянул на свою сигару.
– Я не против.
– Померяемся. Только не сегодня. Сейчас у меня нет времени отбирать и обучать новых подручных. Поэтому я скажу, отчего мы спешим. Я не могу разбудить Бринкли. Он выпал из общения. У нас нет больше времени…
– Вы правы, – сказал вдруг чей-то голос, – времени у вас больше нет.
Все пятеро, как марионетки, повернули головы в ту сторону, откуда исходил голос. Плечом к плечу в кабинете стояли Эфраим Хоу и Джоан Фримэн.
Хоу посмотрел на существо.
