Нэйв невольно покосился на репликанта, серьёзно сомневаясь, кто кого «съест» при случае.
– Почему вы все говорите по-разному? – с искренним любопытством на лице поинтересовалась Эйнджела.
Вопрос заставил Грэма озадаченно свести брови. Он помнил, что Лорэй прожили на Тиамат достаточно времени, чтобы в общих чертах понимать устройство местного общества.
– Потому что мы из разных городов, сеньора, – на чистом эсперанто ответил Сантьяго. – А их основали разные этнические группы. Мои дремучие сородичи фанатично цепляются за прошлое и сперва учат детей родному языку, а потом уже эсперанто.
– Кроме вас, безродных, – не осталась в долгу Миа.
Птица на её руке заклекотала, разделяя негодование хозяйки.
– Мы не безродные, мы космополиты, – гордо задрал голову «пижон».
– Так я и говорю, безродные, – подтвердила тиаматка. – Как можно жить без традиций и почитания предков?
– Вообще не напрягаясь, – ухмыльнулся «пижон». – Тебе ли не знать, горазон? Ты сама столько путешествовала по чужим планетам, что стала почти как городская.
– И не забывала при этом о традициях, – птица на её руке заклекотала. – Так что нечего меня оскорблять!
Оскорблённой, впрочем, она не выглядела.
– Всё в порядке, амиго? – подскочил де Силва.
«Хорошая девочка» Флоринда, к вящему облегчению Эйнджелы, вслед за хозяином не явилась: обоих саблезубов отправили поиграть с потомством, раз уж появилась такая возможность.
– Да мы просто разговариваем, – выставил ладони «пижон». – Твоих друзей заинтересовали наши обычаи – вот, рассказываем.
Де Силва с сомнением оглядел Сантьяго.
– И какие обычаи у городских? – полюбопытствовал он.
– Например, трубка мира, – Сантьяго выудил из кармана небольшую деревянную курительную трубку, украшенную затейливой резьбой.
– Не вздумай! – тут же замахал руками старшина. – Не трави моих друзей вашей пакостью!
– Отличная «травка», – солидно отозвался Сантьяго. – Курнёте? – щедро предложил он гостям.
– Я пас, – поспешил отказаться Нэйв. – Предпочитаю бухло.
То, что щедрое предложение «пижона», что называется, «проверка на вшивость», контрразведчик понял сразу. Солдат прощупывал, насколько можно доверять новому знакомцу, откровенно предлагая небольшое правонарушение. Хотя по меркам тиаматцев – ничего предосудительного. Лёгкий наркотик из высушенных листьев тиаматского аналога коки не был чем-то запрещённым в мире смерти.
Нэйв тоже не видел повода устраивать из-за этого «бурю в стакане». На службе тиаматцы не накуривались, ну а пущенный по кругу «косячок» с травкой ни разу не приводил к происшествиям.
– Меня папочка наругает и сладкого лишит, – ухмыльнулась Ракша, вызвав общий смех.
Чимбик озадаченно принюхался. Из трубки тянуло сладковатым запахом сушёных растений, смешиваясь с вонью застарелой гари.
– Это наркотик? – уточнил репликант у Эйнджелы.
– Судя по всему, – кивнула она.
Сержант понял, что совсем запутался: рядовой открыто предлагал старшим по званию запрещённое вещество при полном попустительстве с их стороны. Или у союзовцев иные законы на этот счёт?
– Это разрешено? – Чимбик удивлённо воззрился на подругу.
– Насколько я знаю, нет, – ответила та, не обращая внимания на любопытные и весёлые взгляды окружающих. – Похоже, это местная форма социальной активности. Проверка свой-чужой.
Объяснение развеселило присутствующих.
– Форма социальной активности!!! – хохотал Сантьяго. – Я теперь только так это и буду называть!
– Мой дорогой городской друг, – де Силва положил руку ему на плечо. – Прости, но тебе просто не хватит ума, чтобы запомнить такие сложные слова.
– А мне Миа подскажет! – ничуть не стушевался Сантьяго. – Да, горазон?
И состроил тиаматке глазки.
– Конечно поможет, – кивнула та, выхватила у него трубку и издала короткую серию щелчков языком.
Сидевшая на её руке птица схватила трубку и взмыла в небо, унося дурь в когтях.
– Потом поблагодаришь, амиго, – ухмыльнулась Миа, глядя на растерянное лицо «пижона».
– Я её два дня делал! – возмутился Сантьяго. – Эх… Вот говорили мне, не влюбляйся в лесную, ничего путного из этого не выйдет!
И с горьким вздохом уткнулся лбом в плечо своей «обидчицы».
– У них театральщина в крови, – тихо шепнул Грэм на ухо Ракше. – Надо к ним почаще приезжать – как на представление.
– Думаю, скоро у нас не будет недостатка в развлечениях, – ответила та, глядя в сторону линии фронта.
На фоне неба чётко прорисовывались силуэты ударных беспилотников, летящих бомбить врага.
– Разнообразие не повредит, – усмехнулся Грэм.
Между тем Сантьяго, получив дружеский щелчок в макушку, вновь обратил внимание на гостей.
– Простите за бестактный вопрос, сеньора, – обратился он к Эйнджеле. – Вы попадали в аварию?
И кивнул на следы сведённых шрамов.
Нэйв с интересом покосился на Лорэй, гадая, какую версию она выдумает, но, к его изумлению, ответ был абсолютно правдивым.
– Меня резал один из союзовских сенаторов, – глядя прямо на «пижона» произнесла Эйнджела. – Тех, что любили отдыхать на станции «Иллюзия». О ней недавно говорили в новостях.
Чимбик сохранил невозмутимый вид, доверив девушке вести разговор так, как она считает нужным.
– Матерь Божья, – потрясённо выдохнул Сантьяго. – Так это правда… Чёрт, а я, дурак, ещё спорил с Густаво, убеждал, что всё выдумка и враньё проклятых гринго…
– Вы, городские, все такие тугодумы? – едко поинтересовалась Миа. – У меня никаких сомнений не осталось после того, что эти ублюдки устроили в городе.
– Си, – поддержал её Максимилиан. – Если такое творят мелкие бесы, то какие сомнения в том, как отдыхают другие исчадия Ада? Я даже не желаю знать, что в головах этих дьябло!
Он сплюнул через левое плечо и перекрестился. Сантьяго ограничился затейливой матерной руладой на эсперанто, по завершении которой выудил из кармана маленькую фляжку и присосался к горлышку.
– В головах у них то же, что и у всех, – жёстко ухмыльнулась Эйнджела. В этот момент Нэйв легко принял бы её за Свитари. – Я заглянула в дырку в его черепе – никаких отличий.
– Вы убили вашего мучителя, сеньора? – недоверчиво взглянул на неё де Силва.
– Убила, – ответил за Эйнджелу Нэйв. – И того ублюдка, который продал их с сестрой на ту станцию.
– Есть в этом мире справедливость! – торжественно воздел руку старшина.
Задумчивый взгляд Лорэй остановился на контрразведчике. Тому полагалось выказать неосведомлённость в отношении этого события, но он, кажется, уже не думал о будущем и о поддержании легенды. В нём чувствовалась лихая беззаботность человека, который уже решил, что «завтра» не наступит.
