– Давно, – ухмыльнулся тот, притягивая к себе Ри.
– Ладно, к делу, – капитан потёр наливающуюся жаром щёку. – Блайз, отпусти Ри и отрывай зад – пора собирать в дорогу шмотки. Утром проваливаете к своим.
На нём скрестились удивлённые взгляды.
– Что, вот так просто? – недоверчиво прищурилась Эйнджела.
– Ну, если хочешь – можешь с песнями и плясками, – пожал плечами Грэм. – Или ещё как-нибудь усложнить маршрут к вокзалу. Главное, до шести утра уложись, чтобы на поезд успеть.
Оглядев внимательно смотрящих на него доминионцев, капитан выпрямился и добавил:
– Мы же договаривались, что, если победят ваши, я вас отпущу, помнишь? А слово я привык держать.
– Ты, может, и привык, а для нас такое в новинку, – призналась Свитари и покосилась на пунцовую щёку контрразведчика. – Чёрт, мне теперь даже неловко за массаж.
– Ничего, – улыбнулся Грэм. – Должно же на свете хоть что-то оставаться неизменным. Например, твои шуточки. Блайзу только не давай такое повторять, а то прибьёт ещё кого ненароком. В общем, поезд в шесть утра. Не забудьте оставить отзыв о нашем отеле в журнале на ресепшене.
– Броню забрать разрешите? – поинтересовался Чимбик.
– Вы её в том доме спрятали, где базировались?
– Недалеко от него, – уточнил сержант.
– Заедем на обратном пути от тиаматцев, – легко согласился Грэм.
Подозрительность в глазах Эйнджелы сменилась печальным пониманием:
– Уже не планируешь ни перед кем отчитываться о пленных шпионах, да?
Грэму было даже приятно видеть, что ей не всё равно.
– Потеря необходимости отчитываться огорчает меня меньше всего, – устало улыбнулся он. – Скорее, даже радует, что не придётся возиться с заполнением бесчисленных формуляров. Никогда не любил работу с документами.
Вздохнув, он ещё раз оглядел притихших доминионцев и сказал:
– Ещё у меня есть к вам просьба. Личная.
Планета Идиллия. Город Зелар, расположение тиаматского батальона
У КПП Грэма и Чимбика встретила целая делегация во главе с падре. Пока порядком растерянный репликант общался со священником, Нэйв отвёл в сторонку де Силву и спросил:
– Старшина, у меня вопрос. Фамильяр может прожить без хозяина?
– Хотите отправить его с ними, сеньор капитан? – догадался де Силва, показывая на репликанта.
– Да, – честно ответил Нэйв. – Не хочу, чтобы малыш погиб тут.
– Получится, – немного подумав, кивнул старшина. – Фамильяр полностью связывает свою душу с человеческой за три-четыре месяца. Ваш малыш ещё не успел так долго пробыть с вами, и, если его увезут с братом, он легче переживёт расставание. Будет тосковать, плохо есть, но выживет. И даже сможет жить с другим хозяином, но фамильяром уже не будет. Потому что его душа ваша, сеньор капитан.
– Главное, чтобы выжил, – вздохнул Нэйв.
– Си, сеньор, – серьёзно кивнул де Силва. – Тогда Флоринда и Пекеньо тоже не умрут.
Оба посмотрели на репликанта. Падре, положив руку на плечо сержанта, что-то вдохновлённо объяснял, и Грэм готов был поклясться, что Чимбику нравится то, что он слышит.
На обратном пути Нэйв спросил:
– Как себя чувствуете, сержант? Голова не кружится?
– Нет, – Чимбик погладил спящего на коленях котёнка. – Мой организм рассчитан на противодействие гораздо более сильным отравляющим веществам.
Несмотря на серьёзный тон, репликант улыбался до ушей. До этого момента контрразведчик видел всегда серьёзного и сосредоточенного Чимбика таким довольным и радостным лишь рядом с Эйнджелой. Да и то без улыбки от уха до уха – такой, как правило, щеголял Блайз. И Грэм сержанта прекрасно понимал: сам он тоже до сих пор не отошёл от какого-то детского счастья обладания собственным питомцем.
– Так вы запомнили церемонию? – полюбопытствовал капитан.
– Да.
– Расскажете?
– Нет, – твёрдо ответил сержант. – Это будет… нечестно.
Грэм разочарованно вздохнул, но вынужден был согласиться: действительно, это было бы нечестно по отношению к тиаматцам, желающим сохранить обряд в тайне от чужеземцев.
Планета Идиллия. Город Зелар, комендатура
– Твой кофе, – Грэм поставил перед Даной одноразовый термостакан и наклонился, чтобы налить молока Блайзу-младшему.
Занятие было не из лёгких: котёнок пребывал в уверенности, что молоко вдвойне вкусней, если пьётся до того, как достигнет миски. Приходилось держать одной рукой миску, другой – пакет с молоком, а ногами отпихивать саблезуба. Наконец, справившись с этой задачей, Грэм уселся на диван рядом с Ракшей, наблюдая за азартно хлюпающим котёнком.
В кабинете больше никого не было: Костас с Зарой уехали руководить посадкой на поезд очередной партии эвакуируемых. Ко всеобщему облегчению, леди-мэр пусть и не улыбалась, но хоть перестала походить на привидение.
– Спасибо, – Ракша с наслаждением ополовинила термостакан и с интересом посмотрела на характерную отметину на щеке Нэйва. – Я смотрю, у тебя бурная личная жизнь.
Вид у неё был довольный и весёлый, словно перемирие, заключённое для вывода гражданских из будущей зоны боевых действий, не заканчивалось совсем скоро. Грэму даже захотелось позвать Эйнджелу, чтобы потом спросить, действительно ли Дану радует предстоящий безнадёжный бой, или это напускное?
Но уже не осталось времени узнать друг друга лучше. Пожалуй, об этом Грэм сожалел больше всего.
– Не бурная личная жизнь, а дырявая память, – ответил капитан. – Забыл о катаклизме, который Свитари считает своим чувством юмора.
Блайз-младший расправился с молоком, влез на диван и, умостив морду на колене хозяина, блаженно прикрыл глаза.
– Да и какая, нахрен, личная жизнь, – вздохнул Грэм, почёсывая котёнка за ушами. – У меня той личной жизни было – лишь секс с гадюкой. С практики на Бейджине даже на свидании ни разу не был.
Он встал и переложил уснувшего саблезуба в его корзинку, роль которой исполнял контейнер из-под патронов с уложенным внутрь спальным мешком.
– Это упущение, – Дана допила кофе, взяла валяющийся рядом шлем и поднялась с дивана. – Предлагаю наверстать. Отправим последний поезд и пойдём на свидание. Урвём оставшиеся три часа перемирия.
Пожалуй, впервые на памяти Грэма улыбка Ракши была немного смущённой.
На душе у Нэйва потеплело. И одновременно появилась злость на себя: надо было не тупить, изображая рыцаря-одиночку, гордо идущего навстречу злому року, а действовать. Но… теперь уже поздно.
– Целых три часа… – вслух сказал он. – Думаешь, нам сделают такой царский подарок – побыть это время вместе?
