Это была странная причуда. Кхарн всегда казался мне древним мифическим царем, тираном с твердой рукой, а не садоводом. Он хранил коллекции предметов искусства с той же дотошностью, с которой схоласт хранит в зеленоватых склянках заспиртованные органы и маленьких зверушек. С моей террасы вниз вела винтовая лестница, пролеты закручивались все сильнее, ведь каждая последующая площадка имела меньший диаметр, чем предыдущая. С крыши неровными струйками стекала вода; подняв голову, я, к своему удивлению, увидел не вездесущий бетон, а натуральный голый известняк.
Возможно, то, что я пробыл здесь меньше, чем в музее, говорит что-то обо мне. Не знаю, какие выводы можно сделать о человеке, который часами готов разглядывать картину с изображением цветов и при этом не обращать внимания на цветы живые, – но я из таких. Возможно, я подспудно ожидал, что здесь из кустов на меня бросится змея и ужалит в пятку или появится один из инфернальных СОПов. Спустившись на девять уровней вниз, я оказался на нижнем этаже сада, по форме напоминавшем замочную скважину. Лестница упиралась в круглый центр, от которого под террасами тянулся одинокий коридор.
К ветвям над моей головой цеплялись орхидеи, где-то пел жаворонок. Искусственный солнечный свет падал из маленьких отверстий в крыше, мозаика на полу была предательски скользкой из-за псевдодождя. В воздухе стоял насыщенный аромат цветов и неизвестных мне фруктов. Внимательно осмотрев все заросшие зеленью уровни, я убедился, что, кроме меня, здесь никого нет, и прицепил меч на пояс.
Коридор, как и потолок надо мной, был из неотесанного бледного камня, словно вспотевшего от жары. Оказавшись так низко, я решил, что приближаюсь к уровню подземного моря, о котором говорил Юмэ, и не удивился бы, если бы тоннель привел меня к берегам «Плутоновых озер»
[23].
Но на пути оказалась лишь очередная дверь.
Как и дверь в пирамиду, она была из резного металла. Барельеф изображал огромное раскидистое дерево, с которого спускались две змеи. Их тела переплетались в двойную спираль, хвосты обвивались вокруг ствола, а клыки глубоко вонзались в тело склонившегося перед деревом человека. Изображение возбудило во мне нездоровое восхищение, и я простоял довольно долго, водя пальцами по рельефу. Вдруг краем глаза я заметил свет и, обернувшись, увидел, что светится переключатель. Он был не похожим на другие – голографическим, а не механическим. Без особой надежды я двинул его вверх и услышал запрос идентификации.
Расстроившись, но не удивившись, я вернулся по коридору к лестнице.
Там меня поджидал Юмэ.
Точнее, я решил, что это Юмэ. На самом деле мне было неизвестно, сколько големов прислуживало Вечному. Их скучные, серые, бесполые тела были одинаковыми. Латунные механизмы – тоже. Белые маски с черными глазами и золотой плакучей филигранью.
– Лорд Марло, ваша трапеза готова, – сообщил андроид привычным патрицианским тоном.
Учитывая, сколько времени прошло с тех пор, как мои спутники отправились обратно на «Мистраль», под трапезой подразумевался ужин.
Было ли это лишь предлогом? Появление андроида как раз тогда, когда я обнаружил колодец и сады, было слишком своевременным для совпадения. Я чувствовал, что за мной присматривают, как за шаловливым ребенком. Я всегда ощущал это во дворце Кхарна.
– Что это за место?
Юмэ даже не оглянулся:
– Лестница орхидей. Внешний двор сада.
– То есть это не сад? – смутившись, спросил я.
– Это не сад, – ответил робот, по-прежнему неподвижный, если не считать мерцания в его черном глазу. – У хозяина несколько обширных садов. Для детей, понимаете?
Я не понимал, пусть и внутренне подозревал, что истина еще хуже, чем можно было представить.
– Каких детей? – спросил я, думая о повернутых друг к дружке пожирающих человека змеях с барельефа.
– Вы же знаете, что это за место, – сказал андроид, не шелохнувшись.
Привычка робота не отвечать на вопросы раздражала, как будто, избегая ответов, он избегал лжи. Мог ли он вообще лгать? Я не был уверен. Легенды гласили, что древние деймоны были не способны обманывать, что этого не позволяли законы, которым они подчинялись. Я никогда не считал это достаточной мерой, ибо правда порой ранит больнее и отравляет не меньше, чем ложь. Недомолвки Юмэ говорили громче его слов. Дети. Я подумал о бароне Киме, великом герцоге Милинды и других. Представил, как их юные копии живут обособленной жизнью в этих садах, дикие, как троглодиты, как дети плебеев, и не знают о своей судьбе, о своем предназначении, о конце, который им уготован.
Теплый сад вдруг показался мне невероятно холодным.
Я позволил голему увести себя. Мы поднялись наверх по витой Лестнице орхидей, под сенью этих цветов с деликатным ароматом.
– Насколько мы глубоко? – спросил я, дойдя до половины.
– Верхний вход расположен на двадцать семь уровней ниже внешних ворот.
– Значит, до моря недалеко? – спросил я, имея в виду подземный океан под пирамидой Кхарна.
Не сбавляя шага, Юмэ повернул голову на сто восемьдесят градусов:
– Что вы, милорд? Море гораздо ниже.
Ниже.
Ким и другие аристократы говорили, что их должны отвести вниз. На более низкий уровень базы? Или под базой были и другие сооружения? Какой-нибудь тайный театр, где в мрачном бурлеске проводят медицинские процедуры, благодаря которым Воргоссос заслужил свою страшную репутацию?
Я оставил попытки добиться внятных ответов от робота. Его нежелание или неспособность лгать делали его сложным собеседником. Молчание давалось ему легче, и я тоже был рад тишине.
Пройдя несколько лестниц и пустых коридоров, мы вернулись к моим покоям. Юмэ оставил меня у входа. Я вошел, и тяжелая дверь с лязгом захлопнулась за мной. Бросив шинель на спинку стула, я обнаружил у стола тележку с едой. Надеясь, что меня оставили в одиночестве, я отсоединил свой терминал и положил на стол. Вызвал на экран текст «Первых императоров» Импатиана – биографию одиннадцати правителей. «Историю Джаддианских войн» я закончил, пока был заперт в приемной Сагары. Я включил аудиопроигрывание, и вскоре ровный механический голос начал читать книгу вслух. Увлекшись, я достал из внутреннего кармана шинели записную книжку и вернулся к столу. Взял с тележки поднос и поставил на стол. Под железной крышкой обнаружилась незнакомая мне серебристая рыба, зажаренная на масле и деликатно приправленная, с гарниром из фаршированных луком и сыром грибов с красными шляпками. Также мне были поданы горячий сладковатый суп и вино.
Вино. Сколько времени утекло с тех пор, как я последний раз пил вино? Кажется, это было еще до Рустама.
Я сделал глоток.
Вялость, которая охватила меня еще тогда, когда я находился среди лордов, прошла, и мне трудно было расслабиться. Я сомневался, что даже вино прогонит волнение. Но попробовать стоило, несмотря на то что я из предосторожности положил на стол меч, словно столовый прибор.
