– А старейшины, нойоны, что же они, не пресекают беспорядков?
– Старейшин никто не слушает, теперь каждый сам по себе. А нойонам – лишь бы их владение было цело, народ им – пусть хоть глотки друг другу перегрызут. Потому мы и пришли к вам.
– Хорошо, я принимаю вас. Будете жить в моем улусе отдельным отрядом.
Объехав строй из конца в конец, расспросив у некоторых имена и роды, Тэмуджин приказал им разделиться на десятки и самим избрать десятников. Джэлмэ и Боорчи велел огласить по куреню, чтобы все сложились и поставили для новых воинов десять юрт по внешнему кругу айла.
– Если не хватит места, прикажите айлам отодвинуть свои юрты, – сказал он. – Пусть отступят на западную сторону.
Перед тем как отъехать, Тэмуджин сказал прибывшим:
– Что вам будет нужно, говорите сразу.
За всех сказал Борогол:
– Отпустите нас дня на два поохотиться. У нас пока нет своего скота, а кормом на первое время надо запастись.
– Мяса, кажется, у нас хватает. – Тэмуджин оглянулся на Джэлмэ: – Их что, не накормили как следует?
– Нас досыта накормили, еще вечером, – сказал Борогол и улыбнулся. – Однако, как говорят, хорошие собаки сами должны находить себе корм, вот и мы не хотим с самого начала стать обузой для улуса.
Подумав и еще раз убедившись, что пришли к нему отборные парни, Тэмуджин согласился.
– Но в тайгу сейчас не ходите, идите на дзеренов, – сказал он. – А то другие обвинят нас, что распугиваем зверей перед облавой.
Обратно по куреню Тэмуджин ехал в сопровождении Боорчи и Джэлмэ. Подъезжая к своему айлу, он сказал:
– Ну вот, вы теперь заимели свой отряд, Джэлмэ привел друзей, теперь и Боорчи надо собрать своих.
Тот сощурил глаза, скрывая внутреннее нетерпение, ответил:
– У меня в аруладском курене тоже есть на примете подходящие парни. Пришла пора призвать их.
– Вот и поезжай.
Боорчи улыбнулся:
– Ну, я в одном курене столько не соберу, но полсотни хороших парней, думаю, приведу.
– Веди сколько найдешь, – Джэлмэ махнул плетью, – сколотим общий отряд и будем вместе держать его.
XIV
На другое утро Боорчи уехал собирать своих старых друзей, а Тэмуджин с Джэлмэ передневали в курене.
Тэмуджин, все последние дни не слезавший с коня, хотел хорошенько отдохнуть и выспаться, но его разбудили. Едва поднялось солнце, искоса заглядывая в дымоход, к нему, прознав, что он в своем курене, приехали шестеро табунщиков и пастухов, желая решить спор о пастбищах. Злые, они возмущенно пререкались между собой, каждый доказывал свою правоту.
Тэмуджин выслушал каждую сторону и, спросонья мало вникая, кто из них прав, решил, что в этом лучше всего разберутся старые, знающие люди. Он пригласил нескольких уважаемых стариков, дедовских нукеров, попросил их съездить с табунщиками, осмотреть место и решить спор.
Только он прилег, пришла толпа женщин с южной стороны куреня – жаловаться на джадаранских юношей: мол, те задирают наших подростков.
– Как уехали наши мужчины на учения, – возмущенно тараторила толстая, боевая на вид баба, – тут же эти начали поднимать свои головы. А теперь проходу не дают нашим детям, к реке им нельзя пройти.
– Заняли весь берег и не пускают наших, – поясняла другая. – Это они осмелели, когда ваш Хасар уехал. При нем они побаивались.
– Надо бы их проучить, – говорили третья. – Хорошо бы их плетьми отстегать, чтобы запомнили…
Тэмуджин прогнал их, отказавшись вмешиваться в это дело. Он заявил, что подростки не малые дети и давно пора им научиться самим стоять за себя, а не за женскими спинами прятаться.
Джэлмэ весь день был занят тем, что устраивал жилье для прибывшего отряда. Он распорядился, чтобы освободили место вокруг нойонского айла для новых юрт. По всему куреню собирали лишние прутья на решетки для стен, жерди для потолков, войлок для покрытия, веревки для крепления. За недостающим посылали в соседние курени.
По решению старейшин, обрадованных пополнением в войске, женщины со всего куреня натаскали кучи овечьей шерсти, выпросив сколько-то еще у Оэлун, и рядом с нойонским айлом били войлок на постель молодым воинам. Те же старейшины, посылая гонцов к другим куреням, объявили повинность для всех незамужних девушек улуса: сшить двести овчинных шуб и малахаев – на зиму новому отряду.
К вечеру девушки из многих куреней большими толпами съехались на запотевших лошадях – снимать мерки с юношей – и задержались допоздна. Появление в улусе молодых воинов, как на подбор видных, крепких самцов, притягивало внимание девушек, да и женщин, и вокруг новых юрт весь день стоял праздничный шум.
– Свои-то парни в отлучке, на учениях, – глядя на них, говорили старики, – вот они и беснуются, слетаются как осы на весеннюю вербу.
До позднего вечера не гасли костры, толпились люди, раздавался гомон голосов, крики и оглушительный смех, песни и пляски. Девушки таскали из своих айлов угощение и архи…
Некоторые из стариков возмущались, жалуясь на шум в позднее время, но другие урезонивали их:
– Молчите, пусть гуляют, это и к лучшему: новых воинов нарожают, а на свадьбах и нам поднесут.
* * *
На следующее утро перед рассветом Тэмуджин с Джэлмэ собирались выехать к войскам. Они сидели в большой юрте у очага и наедались перед дорогой.
Мать еще не приходила из своей юрты. Прислуживала отъезжающим Бортэ. Она осторожно вынимала заостренной палочкой из кипящего котла куски мяса, накладывала перед ними на доски, подливала в чашки жирный, исходивший паром суп.
Они разрезали жирное мясо своими большими охотничьими ножами и ели, запивая горячим. Тэмуджин был задумчив; с утра он встал с каким-то тяжелым чувством, какая-то смута бередила ему душу, и он не мог разобраться, что могло его встревожить сейчас, когда одни удачи сопровождали его все последнее время. Глядя на него, помалкивали и остальные, висела выжидающая тишина.
И тут в юрту вошел Бэлгутэй. Он ездил к реке поить лошадей.
– Приехали еще какие-то парни! – взволнованно глядя на брата, доложил он. – И тоже Джэлмэ спрашивают. Один просил передать, что его зовут Мухали.
– Это джелаирский парень из улуса Бури Бухэ. – Джэлмэ отложил только что взятое им лошадиное ребро и посмотрел на Тэмуджина. – Я тебе рассказывал о нем.
– Помню. – Тэмуджин посмотрел на него и кивнул Бэлгутэю: – Зови их сюда.
Бортэ встала от очага, пересела к полке с посудами. Скоро послышались шаги, донесся голос Бэлгутэя.
Снаружи приподнялся полог, и в юрту один за другим вошли двое парней. Найдя глазами Тэмуджина, они сняли шапки и низко поклонились.
– Садитесь, – Тэмуджин указал им место рядом с Джэлмэ.
