Тэмуджин так и не понял, откуда раздался этот короткий возглас – он прозвучал как будто отовсюду, но громко и ясно, и голос был отцовский – в этом Тэмуджин был уверен. Он как-то разом успокоился, чувствуя, как отходят от него все тревоги, только что разрывавшие его изнутри. Он впервые после смерти отца наяву услышал его голос, и это придало ему уверенности.
«Отцовский дух со мной рядом! – обрадованно подумал он. – Если что, поможет».
XV
После полудня Тэмуджин вместе с Джэлмэ и с десятком парней из нового отряда прибыл на место учений.
С утра небо было чисто, вернувшееся после заморозков тепло все еще держалось, хотя сильная поначалу жара заметно спала. Солнце, понемногу уплывая к западу, время от времени скрывалось за набредавшими из-за хэнтэйских гор небольшими темными облаками, и тогда поддувал прохладный ветерок, пошевеливал верхушки редкого, иссохшего ковыля.
Учения шли на том же месте. Выехав на увал, они издали увидели, как от лесистого склона горы большой отряд всадников понесся в степь, где темнело в походной колонне другое войско.
– …Ура-аа… ааа… – с ветром доносились оттуда далекие, невнятные отголоски.
На холме небольшой кучкой стояли тысячники. Неподалеку толпились их посыльные с лошадьми в поводу. То один, то другой из этой толпы садился на коня и стремглав летел вниз по откосу, чтобы передать сотникам приказы тысячников.
Подъехав к ним сзади, Тэмуджин поздоровался и отозвал в сторону Мэнлига. Они отъехали шагов на семьдесят.
– Хочу пойти с войском на Онон…
Тэмуджин коротко рассказал ему о последних событиях и о том, что в их улус просятся джелаиры.
– Дело тут не только в моих дядьях, – говорил он, – когда мы заберем у них джелаиров, они тут же побегут жаловаться Таргудаю, а тот сам должен нам, с того нам тоже нужно потребовать старый долг. А раз так, надо и решить все дело одним разом. Что ты об этом скажешь, Мэнлиг-аха?
Тот долго молчал, раздумывая.
– Что молчишь, или тебе это не нравится?
– То, что народ потянулся к тебе, это очень хорошо, значит, люди поверили в тебя. – Мэнлиг медленно поглаживал усы, глядя вдаль, будто задумавшись о чем-то. – Все это хорошо, и пока что все у тебя одно к одному идет… Вот и учения ты затеял, воины думали, что сейчас они ни к чему, а теперь втянулись и делают все как надо, понимают, что нужное дело…
– Ну, а что тебя смущает? – нетерпеливо сказал Тэмуджин. – Я ведь вижу, ты что-то не договариваешь.
Мэнлиг подумал, с трудом подбирая слова.
– Может быть, сейчас и хорошо бы потребовать долг у Таргудая… Но, видишь ли, тут может быть помеха… – Он примолк и покосился на тысячников.
– Ну, говори!
– Наши тысячники, думаю, будут недовольны этим, они не захотят сейчас идти против Таргудая. Хорошо, что хоть на учения вышли, а в поход на Онон… Там ведь Таргудай не один, с ним и другие роды стоят. А этим на своих же борджигинов идти не так просто, понимаешь?
– Ты думаешь, что тысячники откажутся идти со мной в поход? За то, чтобы вернуть законное владение улуса? – Тэмуджин взволнованно перевел дух. – Как же так, они ведь поклялись мне в верности! И я веду их не для грабежа соплеменников, не для пустой прихоти.
– Ты потише говори, услышат… Все верно, но, может быть, мы оставим это дело до весны? А тем джелаирам скажем, чтобы подождали.
– Нет уж. – Тэмуджин упрямо двинул головой. – Я обещал им, что приду и поддержу их, а потому я не могу отступать.
Мэнлиг пристально посмотрел на него, будто пытаясь проникнуть в его мысли. И, словно убедившись в чем-то, сказал:
– Ну что ж, тогда огласи приказ, но будь готов ко всему.
Тэмуджин глубоко вздохнул и молча повернул коня. Сердце в груди у него громко колотилось.
Подъехав к тысячникам, едва сдерживая переполнявшие его чувства, он почти злобно оглядел их. Те, внешне равнодушные, с выжидающими лицами смотрели на него.
Он громко сказал:
– Готовьтесь к походу. Идем на курень Таргудая.
Тысячники молча переглянулись, опустили взоры. Тэмуджин, медленно переводя взгляд с одного на другого, продолжал:
– Пришла пора забрать у него старый долг, табуны и подданных моего отца.
Те все так же помалкивали, неподвижно застыв в седлах, и один лишь Муху, вождь девятой тысячи, высказался открыто:
– Я не думаю, что есть нужда идти в поход прямо сейчас. Надо переждать хотя бы эту зиму. Пусть люди отдохнут, а там, может быть, все повернется по-другому… К чему такая спешка, куда эти табуны и люди денутся?
Тэмуджин чувствовал, как медленно похолодело у него в груди, будто у него онемело все тело. В голове мельком пронеслось: «Так и есть, тысячники против похода, а один уже отказывается мне повиноваться».
Он вспомнил, что в меркитском походе, безлунной ночью, когда они захватили опустевшую ставку врага и надо было искать Бортэ, этот же тысячник отказывался идти вперед, говоря, что опасно наступать в темноте.
Тэмуджин оглядел остальных. Те, потупив внешне равнодушные взгляды, выжидающе смотрели в землю. Казалось, они были согласны с Муху.
– Кто еще так думает? – сухо спросил Тэмуджин.
Чувствуя в его голосе скрытую угрозу, остальные промолчали. Выждав, Тэмуджин посмотрел на Муху.
– Позови сюда своих сотников.
Тот недоуменно вскинул на него свой неприязненный взгляд, заподозрив неладное, и резко оглянулся на других тысячников, словно требуя у них поддержки. Те остались неподвижны, однако с испытующими взглядами посматривали на Тэмуджина, выжидая, как он поступит.
Муху вновь повернулся к Тэмуджину и хотел что-то сказать, но тот уже двинул коня вперед, приблизившись с правой стороны, взялся за рукоять своей сабли.
– Позови своих сотников.
Муху покосился на его руку, крепко сжимающую саблю. Рука Тэмуджина двинулась, и показался блестящий, остро отточенный клинок… Муху вздохнул и разом сник. Слабым взмахом он подозвал своего посыльного, осевшим голосом приказал:
– Пусть сотники подъедут сюда.
Молодой воин с испуганными глазами повернул коня и ускакал вниз по склону. Наступила тишина. Тэмуджин, все так же ощущая, как громко стучит в груди сердце, ждал: в это время окончательно решалась сила его власти над войском.
Вскоре на холм стремительной рысью один за другим поднялись десять всадников, встали перед Тэмуджином плотным рядом и преданно склонили головы в островерхих железных шлемах, прижав руки к груди.
– Кто из вас может принять тысячу? – спросил Тэмуджин, покосившись на Муху. Тот угрюмо смотрел в землю. – Кто из вас больше знает в деле войны? Вы знаете друг друга, поэтому хорошенько подумайте и скажите мне.
