Тот невнятно ответил что-то под нос, и Тэмуджин не разобрал его слов.
Солнце склонилось к западным горам. Начали осматривать войска Джамухи. С первых же рядов обнаружилось, что воины его подготовлены далеко не так хорошо, как у Тэмуджина. Не у всех лошадей были нагрудные и подхвостные шлеи, недостаточно было майханов, котлов, веревок, у воинов было разное количество стрел, у многих не было и тридцати штук… Джамуха, видно, не ожидавший такого непорядка в своем войске, кусал губы, сгорая от запоздалой досады; несколько раз он злобно прикрикнул на своих сотников за то, что воины стояли неровно в ряду.
Так же кое-как были приготовлены войска у дядей Джамухи, были видны недостатки и в киятских войсках, однако старые борджигинские порядки, за которыми строго следил дед Тодоен и требовал у своих племянников, кое-как еще сохранялись.
Видя, как джадараны уступают киятам в подготовке, Джамуха поспешил закончить смотр и под конец молча ехал вдоль строя, почти не останавливаясь.
Сразу же после смотра, еще не успели воины разойтись из строя, к Тэмуджину быстро подъехали его тысячники. Впятером выстроившись перед ним, они недоуменно смотрели на него.
Разговор начал Саган:
– Тэмуджин-нойон, что же это происходит? Почему от Джамухи вышли десять тысяч, когда у нас всего пять? Ведь вы сказали, что выйдем одинаковым числом, или мы ничего не поняли?
Они стояли всего в пятнадцати шагах от остальных, и Тэмуджину неудобно было говорить об этом при Джамухе и его людях. Но говорить было надо, раз разговор начался. Тэмуджин, заранее обдумав предстоящий разговор с тысячниками, решил не оправдываться и теперь сказал открыто:
– Вы мои воины, и я скажу вам прямо: Джамуха меня обманул. Мы с ним договорились вывести по пять тысяч, а он привел десять. Я узнал об этом уже по пути сюда. Теперь и сам не знаю, что с этим делать, как поступить.
Лица тысячников как будто несколько помягчели. Асалху понимающе покачал головой, со вздохом сказал:
– Значит, Джамуха-нойон не такой уж нам друг. И что будем делать? Ведь если добычи не достанет подданным на зиму, народ будет недоволен. Разговоры ненужные пойдут.
Его поддержали остальные:
– Правильно, это нельзя так оставить.
– Пока не поздно, надо потребовать, чтобы лишние люди уходили.
– Еще неизвестно, какая добыча будет, а вдруг не возьмем зверей, тогда и от малого меньшая доля достанется.
– Люди разуверятся в нас, этого нельзя допустить.
– Мы-то как-нибудь проживем, а харачу голодные, от такого дележа и взбеситься могут.
Тэмуджин, все еще беспокоясь, что их разговор услышат джадараны, махнул рукой, призывая тысячников следовать за ним, и отъехал шагов на тридцать. Пока ехал, успел обдумать свой ответ.
– Я думал, как нам быть в таком положении, и все, что вы говорите, знаю. Люди надеются на эту охоту и будут недовольны. Но сейчас нам главное – сохранить дружбу с Джамухой, с его улусом. Время неспокойное, в племени разброд, а вдруг нападут враги, с кем тогда мы останемся? Если сейчас разругаемся, то и охота порушится, и с джадаранами придется разойтись, а это плохо. Мы ослабнем без союза с ними. Хотя Джамуха тоже ослабнет, но он, видно, так далеко вперед не смотрит. Но мы-то должны смотреть, и потому не будем с ним ругаться. Нам сейчас нужно промолчать, пусть и лишимся части добычи. Но если мало окажется зверей на этой охоте, мой народ может не бояться голода: я со всеми поделюсь из своих табунов. Разверстаю по количеству людей, и каждая семья получит достаточную долю.
– Ну, тогда уж нам нечего бояться, – повеселели нойоны.
– Тогда и воины не останутся в долгу.
– В свое время отдадут долг перед нойоном.
– За такого нойона и умереть не жаль.
– Тэмуджин-нойон, – растроганно сказал за всех Саган. – Сейчас вы нам показали, что вы лучший из нойонов, о каких только можно воину мечтать.
IV
К вечеру облавное войско снялось с места сбора и двинулось в сторону тайги. Джамуха, видно, собирался на этом месте заночевать, но старейшины настояли на скорейшем движении вперед.
Старейшины от обоих улусов – киятского и джадаранского, приглашенные на охоту как опытные советники, сошлись вместе и держались отдельной кучкой. Они со стороны наблюдали за происходящим, внимательно поглядывая на юных нойонов, на то, как они справляются с положением вождей на охоте, на состояние их войск, и втихомолку переговаривались между собой, оценивая их поведение и повадки. Проницательным взором знающих жизнь людей они насквозь видели и тобши, и его анду, поняли, что между ними происходит и кто из них держит верх по уму и духу. После смотра войска, увидев разительное отличие между тысячами Тэмуджина и остальных, они окончательно поняли, что тобши далеко до своего анды. Даже джадаранские старейшины не спорили с тем, что Джамуха не годится для того, чтобы управлять такой большой охотой, признавали первенство за Тэмуджином. Посовещавшись в сторонке между собой, они направили к нему Сарахая, чтобы ускорить движение облавы.
Сарахай, как только закончился смотр и нойоны стали отдавать распоряжения по войскам, улучил время и подъехал к Тэмуджину. Тот только что поговорил со своими тысячниками и возвращался к общей толпе. Старик поравнялся с ним:
– Тэмуджин-нойон, надо бы поговорить.
Тэмуджин придержал коня и почтительно взглянул на него, показывая, что готов выслушать.
– Если все войска подошли и больше никого не ждем, нужно поскорее выдвигаться вперед.
– Вы думаете, нам надо идти сейчас же, без ночевки? – Тэмуджин удивленно посмотрел на его темное от старости, изрытое морщинами лицо.
– Любая задержка на охоте к добру не приводит, – хрипя от натуги, сдерживая кашель, сказал тот. – Но хуже нельзя ничего придумать, чем ночевать здесь: будет шумно, вы опять будете тут выпивать, да и костров будет много, а дым донесет до леса…
Он закашлялся, отвернувшись, сплюнул в снег, вытер темные губы рукавом потертой шубы, добавил:
– Спугнем зверей, они уйдут, и мы придем на пустое место.
Тэмуджин подумал и признал правоту его слов. Он тут же направился к Джамухе. Тот разговаривал со своими вождями; говорил тихо, но по злому блеску его глаз можно было догадаться, что он выговаривал им за недостатки в отрядах. Тысячники его, потупившись, молчали.
Увидев приближающегося Тэмуджина, Джамуха замолчал и взмахом руки отпустил своих. Тэмуджин коротко передал ему слова старейшины. Выслушав его, тот досадливо фыркнул, поерзал в седле (он, видно, собирался вновь побрызгать богам и отдохнуть перед охотой).
Помолчав, он раздраженно сказал:
– Эти старики мне еще дома надоели: так нельзя, по-другому нельзя. Теперь и здесь начинают мешаться. Зря мы их взяли…
Тэмуджин с трудом сдержал желание осадить его, повысить голос. Анда все больше раздражал его. Но, подавив вздох, он лишь негромко сказал:
