– Что ей нужно в такой час?
– Вот и я подумал, что бы ей могло быть нужно? Она желала узнать, как продвигается расследование. А еще выразила неудовольствие по поводу утечки информации, а также потому, что расследование не прогрессирует с желаемой скоростью.
Последние слова он в подражание Розмари выделил голосом, давая понять, что цитирует ее. Сразу сделалось очевидно, что именно думает Торкель о словах начальницы.
Она никогда ему не нравилась.
С самого начала в их взаимоотношениях речь шла лишь о взаимной терпимости. В понятие терпимости входило то, что Розмари не вмешивалась в его работу. Пока вверенное Торкелю подразделение не выбивалось из бюджета, не удостаивалось особенно едких комментариев в прессе, своевременно и грамотно делало бумажную работу, Розмари вообще не интересовало, чем они занимались. Она была штабным офицером в полном смысле этого слова.
Прежде ее никогда не волновали утечки. И детали расследований.
Торкель догадывался, чем вызван этот внезапный интерес. Здесь не обошлось без Анне-Ли Юландер.
Лисе-Лотте было известно, кто это, но не более того. Когда Торкель приходил домой, он обычно рассказывал о прошедшем дне по существу, но крайне редко делился оценочными суждениями о коллегах. Конечно, если только эти суждения не были позитивными. Ему никогда не составляло труда выделить и похвалить отличившегося сотрудника.
Еще одна его прекрасная черта.
Но вечерний разговор словно прорвал плотину. Из уст Торкеля Лисе-Лотте узнала об Анне-Ли все, причем ни одна из упомянутых подробностей не льстила госпоже Юландер.
Она отказалась передать ответственность по делу, что вообще-то в случае вызова Госкомиссии являлось общепринятой практикой.
Она постоянно ставила под сомнение их компетентность.
Она открыто заявила, что желает занять место Торкеля.
– Если кому и достанется мое место, так только Ванье, – сказал Торкель. Однажды он даже был уверен в том, что Ванья хотела бы занять это место. Но теперь уверенности поубавилось.
О Ванье Лисе-Лотте была наслышана. Иногда он говорил о своей сотруднице с такой теплотой, что можно было с легкостью счесть ее третьей дочерью Торкеля.
– Здорово, что ты рассказываешь мне о своих коллегах, я ведь знакома только с одной из них.
Это правда – когда у них с Торкелем все только начиналось и она впервые осталась у него ночевать, Лисе-Лотте столкнулась лицом к лицу с Урсулой, которая приехала с рабочим вопросом. Но этим ее знакомство с коллегами Торкеля и ограничивалось.
– Я тоже не знаком с твоими коллегами.
– А ты хотел бы?
– Не особенно…
– А мне было бы интересно познакомиться с твоими. Вы так давно вместе работаете, что они кажутся мне членами твоей большой семьи.
Тут не поспоришь, что есть – то есть. Они были даже больше, чем семьей. С коллегами Торкель виделся чаще, чем с дочерьми – те более или менее постоянно жили у своей матери. Может быть, поэтому психологический климат в группе так сильно волновал Торкеля. Себастиан оставался сам собой и оказывал сильное давление на Ванью, но сейчас даже Билли казался подавленным и замкнутым, а Урсула выглядела более… растерянной чем раньше.
– Как скажешь, мы это запросто можем организовать.
– Нельзя ли их пригласить к нам домой на ужин?
Этого Торкель не ожидал. Когда Лисе-Лотте сказала, что хочет познакомиться с его коллегами, он подумал, что она просто как-нибудь заедет за ним на работу, если окажется неподалеку, и тогда он сможет их всех друг-другу представить. И после десятиминутной беседы можно будет разойтись. Она со всеми познакомится. Миссия будет исполнена.
Но пригласить всех домой на ужин? На несколько часов?
– Это будет немного странно, – попробовал Торкель протестовать, одновременно подыскивая более весомый аргумент.
– Что же в этом странного? Вы каждый день встречаетесь друг с дружкой, уже столько лет.
– Мы не привыкли к такому общению, – пожал плечами Торкель.
– Они могли бы взять своих партнеров, если ты считаешь, что так будет проще, – предложила Лисе-Лотте. – Добавится всего два человека, или у Урсулы кто-то есть?
Торкель на секунду замялся.
Задача усложнялась. Он никогда не рассказывал Лисе-Лотте о своих отношениях с Урсулой. Не было удобного случая. Вначале Торкель обдумывал этот шаг. Стоило ли рассказать? Но время шло, и теперь ему казалось, что такое сообщение прозвучало бы попросту странно.
– Кстати, я много лет спал с одной из своих коллег.
Так ведь не говорят?
Или все-таки да?
Торкель в любом случае этого не сделал.
Ему ничего не было известно о личной жизни Лисе-Лотте после развода. Но ясно одно – она не встречалась со своим бывшим ежедневно. В ином случае она, наверное, рассказала бы об этом.
– Нет, не думаю. По крайней мере, она ни о ком не рассказывала, – ответил Торкель.
– А что Себастиан? – поинтересовалась Лисе-Лотте. Здесь все было гораздо, гораздо проще.
– Нет. Если мы устраиваем ужин, он не придет, – уверенным тоном констатировал Торкель.
– Разве он с вами не работает?
– От случая к случаю. Но в обществе Себастиана нельзя рассчитывать на приятный вечер.
– Я думала, раньше вы были друзьями.
В личном плане этой информацией сведения Лисе-Лотте о Себастиане Бергмане исчерпывались. Они с Торкелем раньше были друзьями. Много лет проработали бок о бок. Торкель высоко ценил профессиональные качества Себастиана, но на личностные оценки был скуп.
– Так и было, но Себастиан четко дал понять, что для него эта дружба ничего не значит, за исключением тех моментов, когда ему что-то от меня нужно.
– Из всех твоих коллег он вызывает у меня наибольшее любопытство.
– Не любопытничай, вы с ним никогда не встретитесь.
В наступившей тишине Лисе-Лотте сидела и смотрела на Торкеля. По ее виду было ясно, что обсуждение приглашений еще не окончено.
– В скольких расследованиях он участвовал вместе с вами?
– С тех пор как «вернулся»? Это шестое.
– Меньше чем за два года.
– Да.
– В таком случае, не пригласить его будет крайне невежливо.
– Он бы нас никогда никуда не стал приглашать.
– И мы опустимся до его уровня?
Торкель не смог удержаться от вздоха и покачал головой. Он вынужден был сдаться. Как можно ей отказать? Он не в силах.
– Отлично. Только потом пеняй на себя.
Рассмеявшись, она потянулась и поцеловала его.
