– Его не нужно подбросить домой? – спросил Себастиан, глядя в спину удаляющегося Вальдемара.
– Он поедет на метро. Я объяснила, что нам нужно работать.
– Ясно.
Ванья пристегнула ремень, и Себастиан тронулся. Когда они проезжали мимо Вальдемара, Ванья с улыбкой помахала ему рукой. Еще одно доказательство, что план Себастиана удался. Но лучше все-таки удостовериться.
– Как все прошло? – спросил Себастиан самым нейтральным тоном.
– Хорошо. На самом деле.
– Меня это радует.
Ванья повернулась к Себастиану и, глядя на него без злобы и раздражения, просто сказала:
– Спасибо.
Себастиан вместо ответа лишь кивнул, но в душе он просто сиял. Он не собирался сейчас давить на нее, выспрашивать о деталях, понуждая рассказывать больше, чем она бы того хотела. Он прибавил газу, сделал радио погромче, и дальше они поехали молча.
Ванья откинулась на спинку кресла. Они покидали Сюндбуберг, направляясь на север – на шоссе Е-18. Небо было затянуто облаками, а утро словно бы и не наступало, как частенько случается поздней осенью. Фасады домов выглядели мрачно. Для рождественской иллюминации еще рановато, но примерно через месяц мерцание гирлянд оживит их унылый облик. Деревья из-за ранних морозов уже сбросили всю листву, а снег еще не лег. Люди кутались в теплую одежду, всю как на подбор в темных тонах. Мир за стеклами машины казался выцветшим и серым.
Однако утро выдалось совершенно особенное.
Вальдемар поднялся с ней в квартиру и остался в кухне с Юнатаном, пока Ванья принимала душ и приводила себя в порядок. Когда она одевалась в спальне, из кухни донесся смех Вальдемара. Ей было приятно, что он рад. Она вышла в кухню, и Юнатан извинился, что должен их покинуть. Пришло время ехать на работу. Юнатан тепло пожал руку Вальдемара, сказав, что рад был снова повидаться.
Вальдемар ответил тем же.
Ванья видела, что им обоим было искренне приятно.
Когда они остались наедине, беседа опять потекла вяло. Ванья приготовила себе завтрак, предложив Вальдемару присоединиться, но он отказался, ограничившись одним кофе. Он словно не решался взять на себя инициативу, когда они были вдвоем.
Такой же беззащитный, слабый, виноватый.
Но все же честный.
Вальдемар хотел объяснить Ванье, что причина, по которой он держался от нее на расстоянии, заключалась в том, что он не хотел давить. Не хотел вмешиваться. Хотел дать ей то время, в котором Ванья нуждалась, чтобы понять, как она видит свою дальнейшую жизнь. А он бы уже подстроился под ее решение.
Он без утайки рассказал ей о рецидиве рака, о приговоре, об отношениях с Анной и с самой Ваньей. Обо всем, что выбило почву у него из-под ног. Ему казалось, что пути назад нет и продолжать незачем. Он ошибался, теперь он это знает. Он чувствует себя лучше. Ванья никогда, ни при каких обстоятельствах не должна принимать его обратно в свою жизнь из ложного чувства вины или из страха, что Вальдемар может себе навредить.
Если они смогут найти способ восстановить отношения, это будет исключительно по доброй воле Ваньи.
Она спросила его о приговоре. Вальдемар лишь пожал плечами. Что он мог сказать?
Он совершил ошибку.
Принял неверное решение.
Преступил закон.
История с компанией «Daktea» оказалась весьма запутанной. Гораздо сложнее и масштабнее, чем знаменитое дело компании «Trustor»
[29]. В случае с «Daktea» были замешаны несколько предприятий. Подставные лица, банкротства, фирмы-однодневки. Только предварительное следствие насчитывало тысячи страниц дела, и оно все еще не было завершено. Вальдемара до сих поре подозревали в соучастии, однако обошлось без ограничения свободы.
Куда бы он делся?
Следствию было ясно, что не Вальдемар – вершина преступной пирамиды. У Вальдемара не было припрятанных миллионов, на которые он смог бы жить в случае бегства из страны. Вероятность того, что Вальдемар сможет уничтожить какие-либо улики, также равнялась нулю. Поэтому он остался на свободе.
Без Анны. Без дочери.
Один.
Может быть, сегодняшняя встреча заставила Ванью так глубоко задуматься из-за того, что в последнее время она всерьез занималась созданием собственной семьи. Общей с Юнатаном истории. Она ведь всегда знала, что Вальдемар пострадал больше всех, притом что натворил меньше других. Ванья уже примерно представляла себе, чем обернется для них сегодняшняя встреча, но не хотела спешить, принимая решение, чтобы быть полностью уверенной.
Особенное утро. Ей было хорошо. Ей легко дышалось. Встреча с Вальдемаром пошла ей на пользу. И это была заслуга Себастиана. Вот бы никогда не подумала. Возможно, он и впрямь изменился.
Верится ли ей в это?
Неважно.
Она знала, что Себастиан не станет заводить разговоры – она ведь его сама об этом просила. Но сейчас он заслуживает небольшого поощрения. Ванья повернулась к Себастиану.
– Как тебе подруга Торкеля?
Себастиан был крайне удивлен – он не ожидал, что Ванья нарушит собственное правило разговаривать только о работе, но тут же убавил громкость радио до минимума.
– Понравилась. Она показалась мне милой… Я правда не хотел ничего плохого… по поводу Урсулы. Я был абсолютно уверен, что она знает. Торкель ведь, кажется, из тех, кто ничего не скрывает.
– Верно, – согласилась Ванья.
– Я надеюсь, что ничего не испортил, – искренне сказал Себастиан. – Он счастлив, это видно.
– Да. А что ты думаешь о жене Билли?
– Я еще не понял. Кто она? Персональный коуч?
– Личностный и карьерный коуч, – со смехом поправила его Ванья. Ее улыбка согрела Себастиана быстрее, чем автомобильный климат-контроль, установленный на двадцать четыре градуса.
– А чем эти коучи занимаются? Я знаю, что она рассказывала, но я пропустил.
– Помогают людям эффективнее использовать свой внутренний потенциал, – улыбка Ваньи все ширилась. – Ты же психолог, у вас есть что-то общее.
Да она дразнит его! Себастиан пришел в восторг.
– У нас нет ничего общего, – отозвался Себастиан, сделав упор на слове «ничего». Он пять лет учился в университете, а потом еще проходил специализацию. А Мю, вероятнее всего, получила свою лицензию или диплом после прохождения какого-нибудь мастер-класса по Сети и теперь пишет на своей страничке, если она у нее есть, что-то типа «я верю в ваш потенциал» и «вы должны отыскать свою внутреннюю силу» или «все ответы – уже внутри вас». А чтобы скрыть недостаток фактических знаний – «мой собственный жизненный путь и опыт, который я получаю, – мои лучшие учителя».
