* * *
В тот день дождь лил не переставая. Покупатели не шли, но домой Николь вернулась лишь к вечеру.
Когда в комнату вошла Сильвия, чтобы позвать ее на ужин, Николь не сразу отозвалась. Сестра нарядилась в серый шелковый костюм, белую шляпку с короткой черной вуалью, закрывавшей половину лица. Похоже, Сильвия тоже целый день работала. Николь не сомневалась, что они и словом не обмолвятся об убийстве. Умер человек, но словно бы ничего не произошло. Однако Сильвия тоже выглядела потрясенной там, в подвале. Николь следовало побольше разузнать о случившемся: почему отцу пришлось выстрелить и во что ввязалась Сильвия? Вот бы поговорить с сестрой по душам.
Николь затосковала по прежним дням, но немедленно взяла себя в руки.
– Я…
– Что?
Николь замолчала, и сестры уставились друг на друга.
– Я видела тебя.
Весь ужас той ночи тут же вернулся, но что-то заставило Николь держать рот на замке и не упомянуть убийство.
– Что?
Николь лихорадочно соображала. Не говорить об оружии! Не упоминать о крови!
– Почему ты позволила Марку поцеловать тебя? – вдруг спросила она.
Сильвия выглядела потрясенной.
– Я была в том коридоре. И видела вас с Марком.
Сильвия посмотрела себе под ноги, прежде чем перевести взгляд на сестру. Сохраняя жутковатое спокойствие, она натянуто улыбнулась Николь:
– Надеюсь, ты видела лишь это.
Николь не ответила.
Сильвия пристально смотрела на нее.
– Я видела лишь вас. Он был моим другом, Сильвия. Разве у тебя мало всего?
– Николь, мы знакомы с Марком не один день. Что тут еще сказать.
– Правда?
Сильвия указала на дверь:
– Я лишь зашла сказать, что ужин подан. Попросить, чтобы еду принесли сюда? А что до нас с Марком, пора бы тебе уже повзрослеть. Ты поэтому убежала с бала, никому ничего не сказав? Прости, если увиденное тебя огорчило.
– Ты знаешь, что огорчило, Сильвия, не строй из себя невинную овечку.
Сестра повернулась, чтобы уйти, а внутри Николь клокотала ярость. Девушка не выдержала, схватила книгу в мягкой обложке и кинула в Сильвию. Та пригнулась, и книга упала на пол.
Николь застыла, глядя на распахнутые страницы, которые трепетали от ветерка, дувшего из окна. На мгновение воцарилась тишина. Сильвия взглянула в зеркало, смахнула со лба завиток и сложила губы бантиком, нанося помаду.
– Мне кажется, это ты отговорила отца дать мне долю в бизнесе.
– Не начинай, – сказала Сильвия, даже не глядя на Николь. – Я тут ни при чем. Он сам решил, что во главе должна быть одна из нас.
– И это не по причине твоей безупречности?
– Отец поступил так из деловых соображений. А теперь вытри слезы. И кстати, мне понадобится восемь метров кремового с золотом шелка. Никакой спешки, но никогда не знаешь, когда он может пригодиться.
Сильвия ушла, а Николь плюхнулась на кровать, уткнулась носом в подушку и до крови впилась зубами в большой палец. Она всегда стремилась стать послушной французской дочерью. Разве мало того, что ее отстранили от семейного бизнеса? Теперь обида только усилилась. Сильвия и Марк стали свидетелями убийства. Кем это делало их самих? А ее? Как мог отец пристрелить человека, словно животное? На душе у Николь стало пусто. Кому она могла доверять, кроме Лизы?
Часть вторая
Отражение луны
Конец июля – октябрь 1952 года
Глава 12
В последующие дни Николь избегала и сестру, и отца и виделась с ними лишь мельком. Она понятия не имела, как те оказались в винном погребе. Хотелось расспросить их обо всем и добиться правдивого ответа об убийстве, но инстинкт самосохранения заставлял молчать. Постепенно Николь научилась прятать воспоминания поглубже. Пребывая в унынии, она размышляла о том, чему не место в хранилищах памяти. Можно ли избавиться от преследующих образов? Или они будут лежать на дне, пока не начнут смердеть? А что, если она не сможет себя контролировать? Николь прикрыла рот ладонью, словно боялась, что правда ускользнет от нее, но в сновидениях память то и дело взывала к ней.
Родных удивляло ее поведение. Как-то утром Сильвия даже заглянула к ней в спальню. Сестра собиралась на работу и хмуро посмотрела на Николь.
– Я бы хотела с тобой поговорить, – сказала Сильвия, прислоняясь к двери.
Николь уловила в ее голосе новые нотки – может, это угрызения совести? Девушка отвернулась к окну, не в силах посмотреть сестре в глаза. И что Сильвия забыла у нее в комнате?! Николь наблюдала, как вверх по стволу дерева бежит ящерица. Ничего другого ей не оставалось, ведь она казалась себе загнанной в угол.
– Я хотела пролить свет на тот разговор, который ты подслушала.
Николь резко повернулась к сестре.
– Лучше, чтобы ты услышала все от меня.
Девушка уставилась на Сильвию. Та замешкалась, словно взвешивала слова.
– Послушай, американцы спонсируют оппозиционную вьетнамскую партию, антикоммунистическую, чтобы одолеть Вьетминь. На кону жизнь людей, поэтому все нужно хранить в тайне. Могу ли я довериться тебе?
– Почему американцы просто не могут поддержать французов?
– Мне кажется, они считают, что мы уже отошли на второй план.
– А ты так не думаешь?
– Конечно нет. – Сильвия выпрямила спину. – Но оппозиция Вьетминю только сделает нас сильнее.
– Папа тоже в этом участвует?
– Я об этом и хотела сказать. Он участвует. Но правительство не должно пока знать о новой партии и ее армии. Это подорвет его положение, если не хуже.
Николь сощурилась:
– Значит, Марк не торговец шелком? Ты, Марк, папа. Все замешаны в этом деле?
– Во благо Франции. Ты же знаешь, что больше всего заботит папу.
Николь покачала головой.
* * *
Решив с головой окунуться в работу, Николь направилась прямиком в магазин. К концу дня ее глаза горели, а мышцы ломило от усталости, ведь она переносила с места на место тяжелые рулоны шелка. Правда, чувствовала себя уже лучше. На следующий день Николь перекрасила магазин в роскошный бирюзовый оттенок, нежный, словно скорлупа утиного яйца.
За последующие дни она набрала цветков лотоса для витрины и привела в порядок верхнее помещение, приспособив его для жизни, отполировала мебель пчелиным воском, надраила кафельный пол ароматным лимонным мылом. Часами она сшивала лоскуты шелка вместе, чтобы сделать сияющие занавески, подушки и покрывало в тон. Николь научилась создавать абажуры с кисточками и придумала, как сделать из шелка красивых птичек с перышками, которых она повесила в прихожей. После этого она взялась шить шали и шарфы на продажу.
