Бос по-прежнему остался недоволен: в определенных обстоятельствах эффекты не укладывались ни в одну, ни в другую закономерность. Может быть, предположил Бос, модель Пфлюгера не просто неверна, но еще и слишком упрощена? Он выдвинул гипотезу, что ток меняет не только порог реакции нерва, но и его электропроводность. Бос поставил под сомнение общепринятую истину, что работа нервов – это простая реакция «работает или не работает», основанная только на химикатах в водном растворе.
Последующие эксперименты великолепным образом подтвердили его подозрения. Вопреки существующим теориям работы нервов – существующим даже сейчас, в XXI в., – постоянно подаваемый ток, даже самый малый, значительно меняет проводимость нервов животных и растений, которые тестировал Бос. Если ток протекал в том же направлении, что и нервные импульсы, то скорость импульсов замедлялась, и у животных ослабевала мышечная реакция на стимулирование. Если же ток протекал в противоположном направлении, то нервные импульсы передавались быстрее, и мышцы реагировали энергичнее. Манипулируя силой и направлением тока, Бос обнаружил, что может управлять проводимостью нервов растений и животных, как ему заблагорассудится: делать нервы более или менее чувствительными к стимуляции или даже полностью блокируя проводимость. А после отключения тока наблюдался эффект отскока. Если ток уменьшал проводимость, то нерв становился сверхчувствительным и оставался таковым еще какое-то время. В одном эксперименте краткая подача тока в 3 микроампера – 3 миллионных доли ампера – сделала нерв сверхчувствительным на 40 секунд.
Невероятно малый ток: для растений – один микроампер, для животных – треть микроампера, – оказался достаточным, чтобы замедлить или ускорить нервные импульсы примерно на 20 %
[110]. Примерно такой ток проходит по вашей ладони, если вы касаетесь обоих концов одновольтовой батарейки, или по вашему телу, если вы спите под электроодеялом. Этот ток намного меньше, чем тот, что индуцируется в вашей голове, когда вы говорите по мобильному телефону. И, как мы увидим ниже, для влияния на рост достаточно даже еще более малого тока, чем для воздействия на активность нервов.
В 1923 г. Вернон Блэкмен, ученый-агроном из английского Имперского колледжа, обнаружил в полевых экспериментах, что электрический ток плотностью меньше одного миллиампера (тысячной части ампера) на акр (около 4000 м2) повышает урожайность нескольких культурных растений на 20 %. Ток, проходящий через каждое растение, по его подсчетам, составлял всего около 100 пикоампер – 100 триллионных частей ампера, примерно в тысячу раз меньше, чем токи, с помощью которых Бос стимулировал или притуплял нервы.
Но результаты в поле оказались противоречивыми. Так что Блэкмен решил провести эксперимент в лаборатории, где и контакт, и условия роста можно было точно контролировать. Он прорастил семена ячменя в стеклянных пробирках и на разных расстояниях над каждым растением разместил заостренные проводники, заряженные примерно на 10 000 вольт от источника постоянного тока. Ток, проходивший через каждое растение, был точно измерен гальванометром, и Блэкмен обнаружил, что максимальное увеличение роста достигается при токе в 50 пикоампер, который подается ежедневно в течение всего одного часа. Увеличение времени подачи тока ослабляло эффект. Увеличение силы тока до десятой части микроампера всегда было вредно.
В 1966 г. Лоренс Марр и его коллеги по Университету штата Пенсильвания, экспериментируя с кукурузой и фасолью, подтвердили данные Блэкмена, что ток силой около одного микроампера замедляет рост и повреждает листья. А затем они зашли еще на шаг дальше: решили узнать самый малый ток, который оказывает влияние на рост растений. И обнаружили, что любой ток больше, чем одна квадриллионная часть ампера, стимулирует рост растений.
В экспериментах с радио Бос использовал устройство, которое назвал магнитным крескографом – он записывал рост растений, увеличивая его в десять миллионов раз
[111]. Не забывайте, Бос был экспертом и по беспроводным технологиям. Когда он поставил радиопередатчик в одном конце своего земельного участка, а к принимающей антенне, расположенной в другом конце, в двухстах метрах от передатчика, прикрепил растение, то обнаружил, что даже краткая радиопередача меняет скорость роста растения буквально за несколько секунд. Судя по описаниям опыта, частота радиоволн составляла около 30 МГц. Мощность нам неизвестна. Однако Бос записал, что «слабый стимул» тут же вызвал ускорение роста, а «умеренная» энергия радиопередачи замедляла рост. В других экспериментах он доказал, что воздействие радиоволн замедляет подъем сока
[112].
Вывод, сделанный Босом в 1927 г., оказался поразительным и пророческим. «Диапазон восприятия растений, – писал он, – невообразимо шире, чем наш; они не только воспринимают, но и реагируют на различные лучи обширного эфирного спектра. Возможно, даже и хорошо, что наши чувства в этом плане ограничены. Ибо в противном случае жизнь была бы невыносима из-за постоянного раздражения от бесконечных волн космических сигналов, для которых кирпичные стены совершенно прозрачны. Нашей единственной защитой были бы герметично запечатанные металлические комнаты»
[113].
7. Острая электрическая болезнь
Десятого марта 1876 г. восемь знаменитых слов положили начало еще более огромной лавине проводов, скатившейся на и без того уже опутанный мир: «Мистер Уотсон, идите сюда, я хочу вас видеть».
Словно обитатели пустыни, которая только и ждала, чтобы ее засадили и полили, миллионы людей услышали этот зов и прислушались к нему. Ибо, хотя в 1879 г. в Нью-Йорке телефонами владели лишь 250 человек, всего через десять лет из той же самой почвы, удобренной идеями, появились густые леса телефонных столбов высотой в восемьдесят и девяносто футов (27–29 м), на каждом из которых было закреплено до тридцати перекладин. Каждое «дерево» в этих электрических зарослях держало на себе до трехсот проводов, закрывая солнце и погружая улицы в темноту.
Примерно в то же время появилось и электрическое освещение. Через 126 лет после того, как несколько голландских первопроходцев научили восторженных учеников запасать электрический флюид в стеклянных банках, бельгиец Зеноб Грамм даровал потомкам этих первопроходцев знание, как, так сказать, снять с этой банки крышку. Он изобрел современную динамо-машину, которая могла вырабатывать электричество практически в неограниченных масштабах. К 1875 г. ослепительные дуговые лампы уже освещали общественные места Парижа и Берлина. К 1883 г. провода под напряжением 2000 вольт опутали крыши жилых домов в лондонском Вест-Энде. Тем временем Томас Эдисон изобрел более маленькую и мягко светящуюся лампу – современную лампу накаливания, более подходящую для спален и кухонь, и в 1881 г. открыл на Перл-стрит в Нью-Йорке первую из сотен электростанций, вырабатывавших постоянный ток для абонентов. Толстые провода от электростанций вскоре присоединились к своим тонким собратьям, натянутые между высокими ветвями все растущих электрических рощ, закрывших солнце на улицах по всей Америке.
