Христиан Август Струве («Система медицинского электричества с особым вниманием к гальванизму», 1802)
Христиан Генрих Вольке («Доклад о глухонемых, осчастливленных гальвано-вольтовым искусством возвращения слуха в Евере, и шпренгеровском методе их лечения вольтовым электричеством», 1802)
Иоганн Юстус Антон Шпренгер («Метод использования гальвано-вольтова металлического электричества для лечения глухоты и потери слуха», 1802)
Франц Генрих Мартенс («Полная инструкция по лечебному применению гальванизма вместе с историей этого лечения», 1803)
По иронии судьбы, фундамент этих исследований был заложен Алессандро Вольтой – и при этом именно его механистическое мировоззрение стало настолько доминирующим в научной мысли в течение двух с лишним столетий, что результаты этих экспериментов остались никем не понятыми. Их считали просто салонными фокусами – если вообще вспоминали. Ибо Вольта, как мы помним, объявил, что электричество и жизнь – это два отдельных явления, и по телу не текут никакие электрические токи. Именно поэтому даже по сей день в биологии, в том числе в биологии слуха, правит химия, а об электричестве ничего не говорится.
Ко времени написания книги Бреннера о работах всех этих ученых уже забыли. Бреннер, специализировавшийся на болезнях уха, описал тогдашнее положение дел – и оно звучит на удивление современно: «Ничто не может быть поучительнее для истории развития науки, чем судьба старых экспериментов по гальванической стимуляции слухового нерва. Среди современных ученых, отрицающих саму возможность такой стимуляции, мы находим имена с самой славной репутацией. Возникает вопрос: действительно ли они верят, что Вольта, Риттер и другие старые гальванисты просто воображали, что слышат ноты и шумы?» Бреннер задался целью не просто раз и навсегда доказать, что электричество можно слышать, но и как, почему и в какой степени это происходит. «Вопрос, реагирует ли слуховой нерв на воздействие электрического тока, остается спорным, а как именно он реагирует, неизвестно», – писал он
[446]. Результаты его экспериментов были изданы в 264-страничной книге. Его аппаратура состояла из двадцати цинково-медных элементов Даниеля, каждый из которых вырабатывал примерно один вольт, соединенных с реостатом, который мог принимать 120 разных положений. Одним поворотом диска можно было подключить к цепи любое желаемое количество батарей. Бреннер провел 47 разных экспериментов над большим количеством людей.
В среднем его пациенты при постоянном токе в 7 вольт, курсировавшем в ушном канале, слышали ясный металлический звук, похожий на звон маленького музыкального треугольника. Но вот разброс в чувствительности среди людей оказался огромным. Кто-то не слышал вообще ничего, даже когда к цепи подключали все двадцать элементов Даниеля. Другим, у которых Бреннер диагностировал «гиперестезию слухового нерва», звук даже от одной-единственной батареи казался невыносимым. Кто-то ничего не слышал до тех пор, пока им в ушной канал не заливали соленую воду, проводившую электричество. Другие даже без всякой воды в ушном канале слышали звон, когда закругленный электрод просто прикладывали к щеке рядом с ухом или к сосцевидному отростку позади него.
Направление тока было критически важно. Звук – если только у испытуемого не было гиперестезии – слышался только тогда, когда в ухе был отрицательный, а не положительный электрод. При минимальном токе звук обычно напоминал «жужжание мухи». Затем, с увеличением тока, он превращался в «грохот далекой телеги», потом в «грохот пушки», «удары по металлической пластине» и, наконец, «звон серебряного треугольника». Чем сильнее был ток, тем чище становилась нота и тем больше она напоминала звон треугольника. Когда Бреннер попросил пациентов спеть ноту, которую они слышали, кто-то, в полном соответствии с сообщением Риттера от 1802 г., пел соль первой октавы, кто-то – другие ноты. Но, хотя границы восприятия были невероятно разными, а качество звучания и точная высота различались, каждый пациент всегда слышал одно и то же. Они слышали тот же самый звук той же самой высоты, даже если между экспериментами проходило несколько лет.
После экспериментов с расположением второго, не «ушного» электрода, в разных местах – на черепе, шее, туловище, руках и ногах – Бреннер пришел к выводу, что звук слышен, только когда внутреннее ухо является частью цепи, а вызывается он непосредственной стимуляцией слухового нерва.
Американский врач Синклер Тауси, один из последних электротерапевтов старой школы, писал об электричестве и слухе в третьем издании своего учебника Medical Electricity («Медицинское электричество»), опубликованном в 1921 г. В то время об экспериментах Бреннера с постоянным током, совершенно забытых сегодня, хорошо знали и рассказывали всем практикующим электрикам. Звуки обычно вызывались катодным (отрицательным) стимулированием слухового нерва. Диапазон чувствительности был невероятным. «Многие люди, – писал Тауси, вторя Бреннеру, – вообще никак не реагировали». Другие же слышали настолько громкий звук, что у них отмечалась «выраженная гиперестезия слухового нерва»
[447].
После исчезновения искусства электротерапии, из-за чего у среднестатистического врача осталось крайне мало шансов узнать о слуховой реакции на электричество, старые знания вновь оказались почти забыты.
А затем, примерно в 1925 г., энтузиасты любительского радиовещания решили, что нашли способ слушать радио без громкоговорителя, непосредственно стимулируя слуховой нерв. «Таким образом, даже глухие, чьи барабанные перепонки больше не функционируют, но нервные центры остались невредимыми, могут слышать радио», – писал Густав Эйхгорн. От устройства, которое он запатентовал, – плоского электрода, прикладываемого к уху, – впрочем, вскоре отмахнулись, заявив, что это просто «конденсаторный приемник». Оказалось, что поверхность кожи и электрод, вибрируя, заменяли собой громкоговоритель и издавали обычный звук, который достигал внутреннего уха через кости
[448].
Тем не менее эксперименты радиоинженеров вдохновили биологов, и те предприняли попытки стимулировать внутреннее ухо с помощью переменного тока. Чаще всего это были эксперименты, похожие на бреннеровские: в ушной канал, наполненный соленой водой, вставляли один электрод, а затем замыкали цепь, прикладывая второй электрод к предплечью или запястью. Чаще всего участники эксперимента слышали ноту, высота которой соответствовала частоте прикладываемого тока. Но вот разброс чувствительности, как и раньше, оставался невероятным. В эксперименте, проведенном в Ленинграде, самый чувствительный участник при проверке током с частотой 1000 колебаний в секунду услышал звук, едва напряжение превысило одну пятую вольта, а наименее чувствительному потребовалось напряжение в шесть вольт – разница в чувствительности составила тридцать раз. У этих людей не было никаких проблем со слухом. Различия в способности слышать электричество никак не зависели от способности слышать обычные звуки
[449].
